Хозяин дубравы. Том 1. Желудь - стр. 26

– Как дикие звери живем, – в который раз сокрушался Вернидуб.

– Так плохо без пива? – с нотками колкости интересовался Неждан.

– Меду бы надобно насобирать. Поставим его. Дело выйдет даже лучше, чем пиво.

– По зиме же надо собирать.

– Отчего же?

– Вскрыл дупло. Дымком с трухляшки выгнал пчел на мороз. Они там быстро и померли. А ты спокойно забираешь мед.

– Почто их губить-то?

– А мыслишь, они выживут, если им летом разорить дупло и забрать весь мед?

– Еще насобирают.

– Могут не успеть. Им же дупло новое искать после тебя. Ты же его раскурочишь. Вот и выходит, что так, что эдак. Только зимой меньше покусают да помрут быстро. Нет, выжить, конечно, могут. Если повезет. Но скорее вся семья пчелиная погибнет.

– А ежели не весь мед брать? – задумчиво спросил Вернидуб.

– Так-то по уму и надо лишь долю, – кивнул Неждан. – Но для этого им дупло нужно нам самим уже делать. Разборное. Улей зовется. И пчел в него переселять, чтобы растить там, как козлят али поросят.

– Разве же такое возможно?

– Вполне. Но потом. Сейчас не до того. Да и без доброго инструмента улья не сладить…

Их подобные разговоры шли непрерывно с того «лосиного дня».

Вернидуб рассказывал о том, как люди живут. Местами даже на распев озвучивал предания старины. Особенно о богах и героях. Ну и вообще в комплексе формировал в голове у Неждана определенную картину мира, чтобы он мог понимать все вокруг так же, как местные. Причем расширенно, на уровне ведунов.

И чем дальше, тем сильнее парень обалдевал.

При внешней схожести отдельных выводов получалось, что местные думали совсем иначе. С другими причинно-следственными цепочками. Так, у них любое дерево было больше, чем просто дерево. Аналогично обстояли дела и с животными, и птицами, и рыбами, и явлениями природы, и… да буквально всем. Они жили в удивительно живом мире. Во всяком случае, парень не мог подобрать более точный эпитет для его описания. Ему казалось, что у них были живыми даже камни.

Как несложно догадаться, такой подход при видимой органичности накладывал массу ограничений. А уж как они рассуждали… Песня! Когда Вернидуб что-то начинал объяснять, Неждан за голову хватался. Мысленно. Так-то вежливость соблюдал.

Сам же парень вещал о всяком технического и естественно-научного формата. Порой прямо сыпал такими деталями, как из рога изобилия. Иной раз это принимало карикатурные формы. Вроде лекции о внешней баллистике на пару часов, из которой Вернидуб понял только местоимения. Ну или как-то так. Но седой не перебивал. Слушал. Пытался спрашивать. И вот по этим вопросам Неждан и понимал степень восприятия… близкую к нулю…

Но такие шоу получались нечасто. Вернидуб после них выглядел как мешком прибитый. Вот парень и осторожничал, сосредоточившись на получении железа.

– Плывет кто-то, – произнес Неждан.

– Где?

– Вон, видишь? – указал он рукой.

– А… это гости торговые. Ромеи из Оливы али иные. Может, и из самой Таврии.

– Из Ольвии? – удивился Неждан. – А там разве ромеи?

– Давненько уже[29].

– А чего они тут забыли?

– Как что? После сбора урожая проходят по рекам да скупают излишки жита. Ну и прочего, что интересно им окажется.

– О как интересно… – покачал головой Неждан. – А роксоланы и языги знают о том?

– Без их ведома пороги бы они не прошли. С торга им платят на обратном пути. Вот и пускают. Да еще лошадей для волока держат, чтобы пороги обойти.