Хороший, плохой, неуловимый - стр. 19
– Как Толстой?
– Не меньше. Ими движет чутье. Они продолжают учиться, а клиентов исследуют. У них своя жизненная философия, в том числе это касается отношений с пациентами. Могут и отказаться от встреч, – молодой человек хмыкнул, – если начнешь хаметь.
– Юлия была из таких?
– Так точно, товарищ капитан!
– Полковник.
– Не важно.
– Еще как важно. Особенно когда мы обсуждаем, не реализовали ли вы, убивая понравившегося вам психолога, свои сексуальные и садистские фантазии относительно женщин постарше, Станислав Родионович. Как поживает коллекция сумочек вашей покойной бабушки на антресолях? Не пополнилась ли она сумкой Чешевой?
Ни один мускул не дрогнул на лице Стулова. Из чего Гуров сделал вывод, что тот не раз вступал в конфронтацию со своим всесильным отцом. Пенсионеры МВД помнили, как Родиона Брониславовича подозревали в расправе над любовницей старшего отпрыска. Смазливая фаворитка была найдена в одной из бурных рек в горах Сочи. Романтическую поездку молодых людей в отель неподалеку, как выяснилось накануне, Стулов‐старший неожиданно для себя оплатил.
– Мои фантазии вас касаются только как аргумент в пользу невиновности. Будь я убийцей, виктимология была бы другая. – Юноша мечтательно закатил глаза. – Сколько бы старух, похожих на воспитавшую моего отца, полегло! И потом, у Юлии, насколько я знаю от Жанны, сумка на месте. Никогда не привлекавший меня, кстати, банальный Louis Vuitton. Похититель забрал на память серьгу, так?
– У Юлии Чешевой не проколоты уши.
– Она носила кафф. – Стулов достал свой айфон и пролистал снимки в «Галерее» до ноября. – Мы фотографировались на мой день рождения. – Гуров заметил буквально ползущего по бугорку ушной раковины Юлии Юнг темного человечка из черного циркония. – Помните, я говорил о философии общения с клиентом? Юлия утверждала, что взаимодействует с нашей Тенью.
– Вытесненной частью личности?
– Ну да. Страхами, подавленными желаниями, нуждами. Кафф символизировал эту идею.
– Чешева упоминала клиента, чья Тень пугала ее?
– Нет, что вы! Юлия соблюдала принцип конфиденциальности и не рассказывала о клиентах даже без упоминания имен. Как, поверьте на слово, делают все ее коллеги. – Он засмеялся и снова подошел к бару. – По ее словам, за всю жизнь она встречала только одного человека, который жил Тенью. Принял ее как данность и выдавал за маску, чтобы снять ответственность.
– Значит, это был не клиент, – кивнул Гуров. – Где она столкнулась с ним?
– Таких подробностей озвучено не было. – Стулов помолчал. – Она правда так мучилась перед смертью?
– К сожалению.
– Надо помочь ее детям. Чтобы их ненароком не воспитал какой‐то козел, – пробормотал Стулов. – Может быть, спросите о моем алиби, полковник, и покончим с этим?
– Извольте.
– Я был дома. Вахтерша Галина Степановна может подтвердить. Я подарил ей шоколад, когда вернулся из гольф‐клуба. И потом никуда не уходил.
– Мы проверим.
– Ваше право. – Стулов взялся за телефон. – Простите. Я осиротел и должен нового психолога присмотреть. Пожалуй, – он улыбнулся, – пойду по проторенной дорожке и выберу Катю Фрейд.
В отличие от сохранявшего в беседе с Гуровым ледяное спокойствие Стулова Денис Павлович Кучеренко при виде полковника едва сам не упал на одного из постояльцев стола патологоанатома, вокруг которого текла его одинокая жизнь.