Хороший, плохой, неуловимый - стр. 15
– Частная. Ваша невестка была хорошей матерью.
– Ну, не знаю! Мы с мужем, – она кивнула в сторону пожилого мужчины, который поливал огурцы в теплице, – так не думали.
– А сколько стоит такая оранжерея?
Анна Федоровна махнула рукой, подливая чай гостю:
– Оранжерея! Скажете тоже! Сразу видно: огород не держите. Вот и не разбираетесь.
– Почему же? Эта теплица из монолитного поликарбоната. С автоматикой для поддержания температуры и влажности. Проветривания. Полива. Освещения. Стоимость такого великолепия посчитать пробовали? Или вам легче не знать, сколько невестке пришлось вложить в это строение и вкалывать, чтобы вы могли, – сыщик взял в руки чашку, – заваривать лекарственные травы и угощать печеньем с лавандой гостей?
– Хватит! – Анна Федоровна устала скрывать раздражение на невестку. – Это, – она указала глазами на теплицу, – благодетельство стоило нашей семье психического здоровья внуков! Где это видано, чтобы многодетная мать оставалась один на один с психопатами, слушала про то, как они мечтают об интимной связи с матерью? Юлия, – Чешева отчеканила каждое слово стиснутыми зубами, – зарабатывала на хлеб консультациями отребья и роликами о женском оргазме и пользе орального секса для супружеских отношений.
– По‐вашему, она причиняла этим вред кому‐то?
– По нашему с мужем скромному мнению, такие вещи – дело двоих. И растущий в семье пожилых родителей сын – а Ленечка у нас поздний – должен знать, что все телесное в жизни вторично, а гармония с природой, вся эта красота, – она гордо обвела взглядом огород, – созидающая сила и мощь земли…
– Сделали вашего Леню забывшим об алиментах серфингистом где‐то в Мексике? – подсказал Гуров. – Отцом, который не расстался с доской, даже когда убили мать его детей?
– А должен был приехать и подвергнуть себя опасности?
– Какой?
– А вдруг кто‐то из Юлиных психов решил извести всю ее семью?!
– Тогда тем более нужно приехать и защитить дочку и сыновей, – спокойно сказал Гуров.
– Когда все уляжется, они смогут уехать в тропический рай, где их любящий отец живет по велению сердца!
– Точнее, сердец. Сердец пожилых похотливых женщин, которые его сексуально привлекают и оплачивают его услуги жиголо. – Пожалуй, Гурову не следовало этого говорить. Вот только собеседница его оказалась совершенно непрошибаемой. К тому же полковник глубоко и искренне не любил подобного рода потребительское отношение в людях.
– Это она такое писала!
– В дневниках, которые вы спрятали, порывшись после смерти Юлии на чердаке?
– Моем чердаке! И я не рылась, а убралась.
– А куда убрали ее записи и кассеты?
Она отвернулась, сухо ответив:
– Кассеты мы выкинули. Мусор в тот день увезли. А бумаги сожгли.
– Бросьте, Анна Федоровна! – мягко сказал Гуров. – Вы ничего не выкидываете, если этому можно найти применение. Вы даже на дачном балконе умудрились вырастить салат, – он показал на ящик для растений, – из корешков от магазинного.
Она поджала губы.
– Для чего вы оставили бумаги Юлии? Хотели топить ими баню? Или шантажировать тех, кого она консультировала?
Она посмотрела на него в упор:
– Вы же сами сказали: нужно отправить внуков к отцу!
– Я сказал, что ему нужно приехать в Москву. И не старайтесь притворяться, что вас волнует судьба Юлиных детей. Вы просто хотите, чтобы они уехали за океан, а вы продолжали наслаждаться своей дачной идиллией. Вы ведь, – твердо сказал Гуров, – и сына не любите?