Хорошая девочка - стр. 42

Стоп, стоп, стоп. А может, ничего страшного не происходит? Ну а что? Почему эта его болтовня с блондинкой должна что-то значить? Я же не одна такая гениальная в бюро. Сейчас ее похвалит, потом меня – на то он и руководитель. И вроде это понятно, но я все равно стою на месте не шелохнувшись и смотрю на Аполлонова и блондинку, а работники, медленно заполняющие холл и опенспейс, уже огибают меня и бросают заинтересованные взгляды.

Голицын демонстративно подходит ко мне, но я, сколько могу, молчу.

– Чего тебе? – в какой-то момент все же сдаюсь.

– Да не хочу, чтобы ты так позорилась. Большой босс моральный дух команды поднимает, рассказывая всем, какие они талантливые, а ты и правда веришь. Еще и смотришь на него как собака, которая хозяину мячик притащила, а он с ней играть не хочет. А так нас тут двое, мы вроде бы болтаем, даже пообжиматься можем. – Он тянет ко мне руки, я отступаю на шаг, а Голицын тут же смеется. – Со мной ты не так жалко выглядишь, – выдает он и нагло закидывает мне руку на плечо, будто ей там самое место.

– Лапы убери, – цежу сквозь зубы, медленно поворачиваю к нему голову, и мы сталкиваемся практически нос к носу.

– Ой, смотри, смотри! Идет! – говорит мне почти в губы и округляет глаза, а я резко дергаюсь и слышу его злобный смех, от которого меня тошнит. Конечно же он врет – не идет никто. Аполлонов все еще увлеченно беседует с блондинкой. – Ну ты и правда сторожевая, но безусловно талантливая собачонка.

– Сейчас он подойдет, – с наигранной уверенностью, на которую уходят последние силы, шепчу сама себе. – Договорит и подойдет.

Аполлонов и правда заканчивает разговор. Только затем просто проходит мимо, не глядя по сторонам и не замечая меня. Вместе с блондинкой, ноутбуком и кофе он перемещается в сторону лестницы, переговариваясь о чем-то на своем, архитектурном, а я, к своему ужасу, ничего не понимаю.

Уже в нескольких шагах от нас Андрей Григорьевич вдруг оборачивается к нам с Голицыным и смотрит так, будто не помнит, кто мы и что тут делаем.

– Точно! Практиканты. Сегодня продолжайте начатое, в конце дня я к вам подойду.

Он салютует нам стаканом, как бы давая понять, что мы тоже значимые винтики в его архитектурной машине, и возвращается к более важному, по всей видимости, разговору.

– Ну и как дела, талантливая моя? – раздается где-то над ухом.

– Я согласна, – шепчу, глядя вслед Аполлонову.

Голицын даже не пытается скрыть ехидную улыбку.

– На все? – он играет бровями, явно провоцируя меня.

– Я согласна, чтобы ты мне помог, – добавляю тише и трусливее.

– Стать… как там было? С-су… су… – Он изображает меня максимально глупо и говорит слишком громко; я сверкаю глазами, но молчу. – И ты понимаешь, что тебе тогда придется пахать на практике за двоих? Тебя это не смущает?

– Меня уже ничем не смутить, – произношу я и тут же заливаюсь краской, потому что замечаю, с каким сожалением смотрит на меня спешащая куда-то по делам Машенька в новом наряде с леопардовым принтом. Неужели все видели, как я тут стояла и пялилась на Аполлонова и блондинку?

Ну я и дура!

– Ты осознаешь, что должна будешь строго следовать моим советам?

Киваю.

– И выполнять все беспрекословно, иначе ничего не сработает? Не боишься сделки с дьяволом?

Боюсь. Но все равно соглашаюсь.

– Дьявол из тебя никудышный, – шиплю я, чтобы не закатывать в очередной раз глаза.