Хорошая девочка - стр. 20

Я настырно повторяю стук. Просто назло Голицыну.

– Они все в макетной мастерской. Там 3D-принтер новый привезли, и они домики печатают. Выпендриваются. Сегодня пятница… Что мы вообще здесь забыли, когда должны предаваться разврату? – Он говорит слово в слово как Оксана. Удивлена, что Ник еще не на даче со всей компанией. Это, по словам подруги, вроде бы главная вечеринка лета.

– Сегодня вводный день, – шиплю я на Голицына.

– И любовничек твой, кстати, тоже там.

– Он не… – начинаю повышать голос, как раз когда замечаю у Голицына за спиной Андрея Григорьевича в светлом поло с синим воротничком и такого же цвета джинсах, а не в строгом костюме, какие обычно носит в университете.

Пытаюсь обойти придурка Голицына, а когда тот загораживает проход, с силой наступаю ему на ногу каблуком. Все же не зря я сегодня надела туфли.

– Анна, – слышу я приятный баритон и плыву навстречу ему.

Хочу поскорее оказаться подальше от мерзкого Голицына, потому что каждая секунда рядом с ним вызывает желание пойти в душ и отскрести губкой его дыхание с кожи. Как Роксана вообще может такого любить?

– Добрый день, Андрей Григорьевич. Точнее, вечер. Или еще день? День ведь до шести вечера, кажется?

«Господи, заткнись, Аннабель-Ли!»

Аполлонов реагирует на мою тираду только вежливым кивком, но я определенно – точно говорю! – вижу намек на улыбку в уголках его губ. Хорошее начало, ничего не скажешь. Даром прошла вся подготовка. Даром, что могу перечислить в хронологическом порядке все проекты Perkins + Will, сейчас мне это не помогает. Голицын говорил глупости про любовничка. Ну вот с чего вдруг архитектор с почти мировым именем обратит на меня внимание, когда я и двух слов связать нормально не могу? Ощущаю себя пылью рядом с ним.

– Ты палишься, детка, – шепот в ухо. И опять слишком много Голицына, который подталкивает меня вперед за талию!

– Николай, – здоровается Андрей Григорьевич и пожимает ему руку.

Николай? Я еле сдерживаю смешок. Я думала, Ник – это от Никиты. Модно, стильно, современно, а тут… Ну ладно, явно не мне смеяться над чужими именами.

– Ага, и вам не хворать. Давайте уже перейдем к делу, а то у меня на вечер грандиозные планы. – К какому такому делу? – На вечер, который после шести, – издевается надо мной Голицын.

Я краснею и мысленно посылаю Голицыну токсичные лучи ненависти. Смертоубийственные такие лучи. Надеюсь, они смогут разъесть ему кожу.

– Ну, раз вы спешите, – будто даже с извинением в голосе произносит Аполлонов, отчего Голицын задирает подбородок до небес. – Пойдемте.

Да, да, давайте уже творить! Я готова к работе. У меня руки чешутся. Я хочу продемонстрировать все, что знаю и могу. В моих мечтах Аполлонов увидит во мне достойного кандидата и пригласит на постоянную работу, я сделаю проект международного класса, и тот попадет на выставку в Лондоне. Ага, нам будут рукоплескать, фотографии будут пестреть во всех журналах. Возможно, он обратит на меня внимание и…

– Жалкое зрелище, – обогнав меня, Голицын убегает вперед преподавателя.

Я без конца кошусь в сторону Андрея Григорьевича и надеюсь, что не выгляжу как дура. Потому что этот момент… именно так я себе его и представляла. Я иду по коридору крутого архитектурного бюро, рядом – крутой архитектор, и мы с ним коллеги.