Хорошая девочка - стр. 13
– В задницу его себе засунь, – тихо ругаюсь я, а затем как можно скорее мчусь к выходу.
Голицын придурок. И все это мне точно аукнется. Лишь бы Андрей Григорьевич не увидел моего шедевра.
Глава 4
Андрей Григорьевич сидит, откинувшись на спинку стула, пьет кофе из модного бумажного стаканчика, шарится в ноутбуке, а все девочки в аудитории просто стекают под парты. И их можно понять.
У Аполлонова длинные тонкие пальцы, и, когда он держит карандаш, они так умело скользят по бумаге, что не оставляют лишних линий. Расставив локти, будто хирург перед началом операции, он высматривает, что бы такое подправить, мнет клячку[4], но это гипнотизирует и завораживает. Мы архитекторы, а не художники, нам не нужны клячки и карандаши на выпускных курсах, но Аполлонов всюду таскается с ними. Над ним посмеиваются так же, как и надо мной. Мой стол тоже вечно завален канцелярией, хотя остальные ходят налегке с одним только ноутбуком.
Когда он смотрит на монитор, изучая очередной студенческий проект, то чуть склоняет голову и прижимается подбородком к груди. Аполлонов щурится, а потом откидывается назад, чтобы оценить картинку издалека. При этом его пальцы будто живут своей жизнью – крутят-вертят источенный в хлам карандаш. Он иногда точит его над мусорным ведром с крайне сосредоточенным видом – нахмурив густые брови и чуть выпятив губы. А его слегка вьющиеся русые волосы блестят медовым оттенком, который мои одногруппницы окрестили «сексуально-калифорнийским», – они клянутся, что отдали бы все за шанс растрепать эти небрежные кудряшки.
От него без ума абсолютно все. Но никто даже под пытками не назовет три лучших построенных по его проектам здания. Кроме меня, конечно.
– Любуешься? – доносится из-за спины, и от этого шепота по телу пробегают мерзкие, липкие мурашки.
Голицын. Сидит на один ряд выше, свесился ко мне и очень приторно улыбается. Он смотрит на меня так, будто между нами есть грязный, как его глаза, секрет.
– Нет, Голицын, я жду своей очереди. Что у тебя в голове? У нас же важный день!
– День свидания с красавчиком?
– День последней контрольной точки!
– Как думаешь, стоит мой проект дополнить иллюстративным материалом? – откровенно намекая на мои эскизы, говорит он и начинает хохотать как идиот.
А-а-а! Как же он меня бесит! Путь всех шантажистов недолог, потому что их цель одноразова, как кофейный стаканчик. Ну окей, мои рисунки попадут не в те руки и… что? Все увидят, что я круто накладываю тени, но не очень сильна в том, что касается деталей? Да, нужно было тщательнее прорисовывать обнаженную грудь. Да и с волосами Аполлонова стоило бы лучше поработать… А вот при мысли об Андрее Григорьевиче я перевожу на него взгляд и вздрагиваю, представив, что он узнает о моих художествах.
Что он подумает? Что я одна из его глупых фанаток? Что думаю не о том, когда должна думать о будущем? Что портреты не моя сильная сторона?
– Иванова? – я едва не подскакиваю на месте, обнаружив Аполлонова прямо передо мной.
– Да, Андрей Григорьевич?
Он стоит очень близко (когда успел подойти?), упирается руками в мою парту. Пиджак скинут, и тонкая рубашка красиво обрисовывает его плечи.
– Вы с нами? – спрашивает он, почти мило улыбаясь и при этом выпуская на волю глубокие ямочки, которые разрезают щеки.