Холодом смотрит небо из звёзд - стр. 3
Оттепель! Минус девять градусов утром! Напористо теплеет. Луна упрямо растёт. Живность почувствовала тепло и забегала, засуетилась, кормится. Принесла «хвосты» и птичку. Соболь активизировался и рыщет в поисках еды, начался переход. Серка работает молодцом! – Едва лапы дотаскиваем оба к ночи, подходим уже в лунной темноте до избы. А потом до полуночи пластаешься при свете керосинки с обычными лесными хозделами.
Чуть подморозило. Утром минус восемнадцать, а вечером опять тепло – всего минус десять! Почти полная луна. – Красавица! Взошла над лесом в три часа дня. Лунный круг виден и утром, и на закате солнца. Утром в девять, в десять часов Луна находится почти напротив окна избы, стоит высоко – почти в зените.
Охотясь, подняли двух рябчиков из-под снега и одного глухаря. Удивилась, что боровая птица столь рано запрятались в сугроб на ночлег. Кормлю Серого белками. Без мяса пёс не работает и сильно мёрзнет. Одной белки лайке вполне хватает на день (не считая каш и прочего съестного). Пёс выбегивается до изнеможения, – совсем не жалеет себя. – Худющий! Спать завожу в избу, чтобы волки не утащили прямо из сенок избы. В тепле, у печи, пёс отогревается, растаивает и отдыхает. Сильно мёрзнет! – Шерсть зимняя не нарастает у него никак. Лишь затапливаю печь, Серый тут же укладывается рядом. Специально освободила ему местечко от дров за печью.
Сегодня расставила ловушки на юг от Хапаяна, в пяти километрах от избы и возле избы поставила под заячью тропу. – Нужно мясо! – И не столько мне, сколько Серке. Я – то хожу в десять раз меньшее расстояние, чем пёс галопом выбегивает, ища нам пропитание. Серый успевает обежать все наши путики, пока я ползу километр.
Случается, – уйдёт, и часами его нет. Сильно оттого беспокоюсь, опасаюсь как бы волки не задрали. Порой до ночи пса нет, – держит соболя или лося, ожидая меня. Да далеко и не слышно, где лает, не понять. На призывный зов лайки не прийти из-за ночи и усталости. Испытываю в такие моменты вину перед трудягой. И как же радуешься, всех богов благодаришь, когда пёс бросает и прибегает живой! – Самое главное, – живой! Случается и глубокой ночью уже приходит, едва переставляя от усталости лапы, весь в куржаке! – Вязкий очень! – С ума сходишь от страха и натянутых нервов. Каждые пять минут выходишь, слушаешь, свистишь и молишься, чтобы собака вернулась, бросила работу. И не ешь, и не пьёшь, и дела из рук валятся. Что только не передумаешь?!.. – Сердце в клочья!.. – Собака в тайге, то не собака, то родной человек! Не описать словами радость, когда из темноты на зов по лыжне подбегает весь в куржаке, худющий, голодный самый надёжный друг. Отдаёшь последнее, изо рта вытаскиваешь и отдаёшь без сожаления…
Этим утром необычно ярко – красный восход солнца. Мороз ослаб. На рассвете совсем теплынь: всего минус десять. Порывами ночью и на заре налетал ветер, раскачивал кедры у самой избы. Тайга надсадно гудела, стряхивая с веток снег.
Днём ясно. Небо – чистое. – Ни облачка! Вечером на заре – красно! Ало! Ало-красный закат у нас в Сибири на ветер! Завтра ожидать ветряной погоды. Дошла сегодня до своей нижней избы. Она стоит на левом берегу реки Манья, на крутом яру. До неё по старой дороге в горы Приполярного Урала около четырнадцати километров. При этом весь путь шла в целик. Обратно идти столько же по расстоянию, только по лыжне. Получается, – прошла за день более тридцати километров. У нижней избы обнаружила следы чужих лыж! – Сосед рыщет, браконьерничая у нас, – наглеет! Их «коренных», а нагл! Страшный тип, – ворюга!