Холодные пески Техаса - стр. 37
В каждом из залов к первой группе испуганных гостей добавляется по группе новых. Мне все равно, что они могут затоптать друг друга, инстинкт самосохранения заменяет собой альтуизм врача.
Впервые потеря веса и занятия йогой помогает мне – я умудряюсь проскочить между людьми, оставаясь на ногах. Я вижу заветную дверь, которую уже открыли. Вернее это не дверь, а ворота, благодаря чему толпа не задерживается, а вытекает на улицу, словно сливки из пакета.
Мне некогда удивляться, откуда мой мозг взял такое сравнение – я одна из сливок, я бегу вперед… Я на улице… Я не оглядываюсь, не осматриваюсь, я бегу… Недолго…
Сильный толчок в спину не просто сбивает меня с ног, а швыряет вперед, на полтора метра. Я лечу, и чудом успеваю выставить руки вперед, что спасает меня от удара подбородком о землю. Падаю, и кубарем лечу, счесывая колени и ладони в кровь о гравий.
Больно. Руки и колени пронзает острая боль, но мне нужно бежать. А получается только ползти на коленях. Не долго…
На горле оказывается большая ладонь, и мужчина тянет меня на себя, от чего я выгибаюсь, практически складываясь пополам. Я вижу, а вернее чувствую, как рядом присаживается Хоук. Я не могу видеть его лицо, но я слышу голос, и он абсолютно спокоен:
- Робин- Робин, от меня не убежишь, - он тяжело вздыхает. – Ты испортила мою вечеринку, напугала гостей, показала себя не в лучшем свете. Как ты думаешь, что тебя ждет? – я молчу, на что Хоук сжимает руку на горле, пережимая воздух. Я пытаюсь вдохнуть, хоть немного втянуть воздух. Мои руки царапают его кисть. - Я тебя предупреждал. Я хотел, как лучше, но ты не захотела. Будешь наказана.
Он отшвыривает меня, и я хватаю воздух, чувствуя, как легкие оживают, а на шее растекается гематома. Сквозь свое шумное дыхание слышу указания Хоука:
- Закрыть. Не трогать.
Я понимаю, что это обо мне, когда меня поднимает на ноги мужчина, не уступающий по габаритам Алексу. Он хватает меня за плечо, и тянет за собой. Я начинаю кричать, просто визжать, дергаться, пинаться, упираться.
- Можешь связать, - голос Хоука отдаляется. – И кляп. Задолбала своими воплями.