Хлябово - стр. 6
Валет ударил берёзовой дубиной со всей дури так, что меня брызгами обдало. На поверхности, сплошь затянутой ярко-зелёной ряской, образовалось коричневое окно чистой воды. Разбежалась ленивая волна. Лягушку отбросило в сторону. Лежала, выпятив белый в точку живот, на зелёном. Покачивалась. Одна лапка согнута, другая вытянута и мелко подрагивает. Рот широко раскрыт.
– Шестая, – гордо объявил Валет, утирая согнутой в локте рукой воду с лица.
Я отвернулся, чтобы не видеть. У меня на счету всего четыре.
Лягушек жалко – за что их так? Сидит спокойно, одна голова из ряски торчит, ничего не подозревает, а её… Зачем? А затем, что надо как все, как деревенские, – таким хочу быть, как они, – вот и бью.
Подошёл Кащей.
– Нормально. У меня – девять!
Точно врёт. Он на это мастер.
– Надоело! – Кащей, размахнувшись, швыряет свою палку почти на середину болотца. – Погнали на ямы?
Ямы – это забетонированные квадратные бункеры для хранения силоса. Метра три глубиной. Сейчас начало лета – пустые. Только на дне остатки перегнившего прошлогоднего силоса. Склизко, ноги по щиколотку утопают, и воняет. В углу – доска с набитыми поперёк перекладинами, иначе не вылезти.
Мы – за мышами. Если сидеть сверху, изготовившись, то можно успеть. У нас рукавицы, чтобы не голой рукой, чтобы не куснула.
Расселись, каждый на своей стороне. Тихо сидим, ждём. Валет хитрый, ноги свесил, чтобы быстрее спрыгнуть. Мы с Кащеем – на корточках. Здесь как повезёт – с какой стороны мышь перебегать будет. Заметил – прыгай! Падай на колени, накрывай рукой. Брызги от силосной жижи во все стороны. Сжимай, чтобы не выскользнула. Тянут руки сверху, помогают карабкаться по доске. Четырёх поймали! Банка у нас наверху трёхлитровая в кустах запрятана, оттуда не выберутся.
Ботик на велике катит. Орёт:
– Там, у липенки, в жопки собрались! Вас ждут. Погнали!
Этих куда девать, что в банке? Обычно, мы их каблуком. По одной выпускаем, и кто первым успеет… Некогда. Жопки!
Жопки – это игра такая. Сидишь на траве, руками о землю опираешься, одна нога согнута, другая выставлена – этой ногой голову и жопу защищаешь. Вода – он с мячом стоит – старается кинуть мяч так, чтобы по жопе или в голову попасть. Попал – тогда вода уже ты. Но есть хитрость: он мяч кинул, а ты ногой отбил, и пока он за мячом бежит, все могут передвигаться, правда, согнувшись в три погибели – рукой обязательно нужно земли касаться. Классная игра! Вот только штаны и рубаха после – в хлам! в стирку – сплошные травяные разводы. И как всякая игра, где все против одного, – весёлая и немного издевательская. Жаль, что сейчас не играют.
Переглядываемся. Валет запускает банку в силосную яму. Шмякается, не разбившись. Пусть живут. В следующий раз снова поймаем.
Ботик, стоя, переваливаясь из стороны в сторону, накручивает педали. Мы несёмся следом, стараясь догнать.
У липенки – народу! Пока нас ждали, пацаны с того конца подтянулись. Сидят группой на траве, чуть в стороне. Наши возле липенки сгрудились. Нет другого такого огромного дерева в деревне. Раскинуло ветви-суки в стороны, вверх глянешь – неба не видно, сплошная листва. Ствол мощный, толстый. Серая кора испещрена глубокими морщинами. Гнутые ржавые гвозди торчат – объявления вешают, редкие общедеревенские собрания тут проводят. Вот и сейчас – киноафиша пришпилена, с названием фильма, написанным от руки: «Иван Бровкин на целине», 20:00. Класс! Точно пойдём.