Хайдеггер, «Черные тетради» и Россия (сборник) - стр. 20

В первом варианте философия сохраняет принципиальное значение, а национал-социализм остается по отношению к ней в подчиненном положении. Во втором варианте, к которому явно склоняется Хайдеггер, тем более что он описан восклицательным, а не вопросительным предложением, налицо возвеличивание национал-социализма, которому приписана способность «принятия новой основополагающей позиции по отношению к бытию». Далее мы читаем: «Но это лишь при том условии, что он познает сам себя в своих границах – т. е. поймет, что он <будет> истинен только тогда, когда <окажется> в состоянии высвободить и подготовить изначальную истину» (там же).

Иначе говоря, Хайдеггеру представляется допустимым рассматривать национал-социализм в качестве принципа постижения некой «изначальной истины» и нового понимания бытия! А это значит, что через национал-социализм, понимаемый таким образом в его собственной «истине», «бытие» и «истина» смогли бы обрести новый смысл. Что и подтверждает тезис, высказанный нами в 2005 году: в силу дискриминирующей и деструктивной динамики национал-социалистического движения и его метаполитического проекта, тематизированного вначале с недомолвками и иносказаниями, а впоследствии, в 1933–35 годах, весьма недвусмысленным образом, ряд ключевых для философии слов получают совершенно новое и, можно сказать, нацистское значение. Это опасное искажение языка должно стать предметом критики для философа. Здесь действительно имеет место некая форма внедрения национал-социализма в поле и язык философии, при том что в этой связи не может быть и речи о какой-то «нацистской философии». Мы всегда утверждали, что такое словосочетание уже изначально глубоко противоречиво: ну просто не может философия с характеризующим ее стремлением к точности мысли, с ее этическими и гуманными идеалами избрать в качестве телоса губительный для людей расизм, ровно так же как и медицина, например, не может поставить перед собой как конечную цель смерть собственных пациентов.

В «ЧЕРНЫХ тетрадях» 1938–39 годов Хайдеггер приписывает еврейской расе «пустую […] рациональность и способность к расчетливости» (GA 96:46), которая, по его убеждению, является причиной присущей ей утраты мира, «безмирности» (Weltlosigkeit)[27]. Для точной оценки этой характеристики я в своей статье рассмотрю (1) используемое Хайдеггером понятие «расчетливость», (2) понятие «делячество/махинация» (Machenschaft), использовавшееся им с 1937 по примерно 1947 год, (3) некоторые экзистенциалии из «Бытия и времени» (1927) и (4) понятия историчности, «четверицы» (Geviert) и махинации как техники. После этого я представлю (5) «махинацию» как хайдеггеровскую теорию еврейства, сравнив ее с работами «Постав» (1949) и «Вопрос о технике» (1954), и закончу (6) отношением Хайдеггера к уничтожению евреев.

В 1931–32 годах Хайдеггер говорит, что Платон наделяет душу «стремлением к бытию», и это означает, что «человек является всегда уже экзистирующим, выходящим из себя, состоящим при сущем, так как он сориентирован на окружающий его горизонт бытия»[28]. Как будет показано ниже, важные аспекты проблемы, разрешение которой Хайдеггер ищет примерно с 1937 года, рассматривая махинацию и пустую рациональность евреев, занимали его еще в «Бытии и времени», и он уже тогда различал два образа жизни или два мира, один со сравнительно широким горизонтом, другой – со сравнительно узким. В более поздних работах горизонт первого из них он еще более расширил, а горизонт другого остался без изменения или даже еще более сузился, так что человек в нем в конечном счете встречается лишь с самим собой. Первый образ жизни – это образ жизни греков и немцев, и именно поэтому он воплощает сущность человека, второй же (по крайней мере, в «эпоху махинации») является образом жизни евреев и именно поэтому апофеозом их ущербности.