Графство на краю света - стр. 21
— Мы живем почти на границе, — извиняющим тоном сообщила мне Берта, перехватив мой взгляд и неправильно его истолковав. — Особо наряжаться здесь некуда и не для кого, а от близости гор часто бывает очень холодно. Вот леди Эверия и предпочитала в быту носить, что попроще, но потеплее. Бедняжка, все время мерзла. И переодевалась в нарядное только, если в поместье жаловал кто-то высокородный и важный. А такое бывало, прямо вам скажу, крайне редко.
Отобрав то, что по мнению Берты мне подходило, мы с ней сгребли все отобранное в четыре руки и пошли назад, в подготовленную для меня комнату. Я сомневалась, что это все мне подойдет, но Берта пропыхтела через плечо, таща наряды:
— Если что будет немного коротко или узко, я позову Милли, она хорошая швея, и все быстро исправит. А у вас будет выбор, матушка.
— Перестань называть меня матушкой, в моем мире это ругательство.
Ляпнула это и испугалась. А стоило ли так откровенно признаваться, что я не из этого мира? Но экономка даже глазом не моргнула на мое заявление. Лишь извинилась и заверила, что больше не будет, дескать, не знала, что для меня это ругательство. Я грустно усмехнулась и мысленно попросила прощения у всех, кто имел право на подобное обращение. Я просто не знала, как можно другим способом, отучить Берту называть меня так.
Два из отобранных платьев, те, что Эверия носила во время беременности, из плотной шерсти серо-коричневого и настолько глубокого стального, что под определенным углом освещения казался синевато-серым цвета, подошли идеально. И по длине рукава, и по груди, и по длине подола. Разве что талия была слегка не на месте. Но я усмехнулась и намотала черный шарфик в качестве пояса. Получилось интересно, и ширина талии скрылась с глаз. Теперь я выглядела почти как местная жительница. Я набросила на плечи пожалованную ранее Бертой шаль, и экономка повела меня к Шепвесту, заверив, что пока мы будем обедать и пока я буду разбираться со столом управляющего, мое окно и отобранные наряды приведут в надлежащий вид.
Я все больше и больше вживалась в кем-то отведенную для меня роль. Прежняя робкая и несмелая Елизавета словно с облегчением уходила в туман. Будто она уже сделала все, что могла для меня. А сейчас пришло время новой, решительной Елизаветы. Которая сама вершила свою судьбу. Я не знала, как так получилось. Не тоскую по семье и не истерю, и то хлеб. А вообще, новая я себе нравилась. Хотя, возможно, это пока все получалось и особых трудностей не было.
Доктор Шепвест только обрадовался, когда я предложила ему разделить трапезу. Он, не моргнув и глазом при виде меня, облаченной в платье, быстро отчитался о состоянии юного графа:
— Состояние мальчика уже стабилизировалось. Худшее уже позади. Велите служанкам и няне побольше и почаще поить его, и все будет хорошо. Я останусь еще до утра на всякий случай, хотя почти уверен, что рецидивов уже не будет.
Мне хотелось спросить, что же приключилось с мальчиком, но я решила, что это будет перебор с моей стороны. А вот болезнью графини поинтересовалась:
— Я разговаривала с экономкой, — сообщила, накладывая себе на тарелку чего-то, похожего по виду и пахнущего как жаркое в моем мире, — она сообщила мне, что болезнь графини Эверии приключилась не после родов и не от холода в покоях. И вот теперь думаю: верить ей или нет? Действительно ли с графиней случилось что-то нехорошее или это просто страхи, придуманные от крестьянского невежества?