Графиня де Монферан - стр. 39
– Можете себе представить, госпожа графиня, что таких же точно собачек берут к себе в постель нищие крестьянки. Конечно, светские дамы стараются украшать животных: они шьют им атласные платья и камзолы, могут одарить животное золотыми сережками или богатым ошейником, но все же из всех блохоловок эти – самые непритязательные.
Все эти разглагольствования Николь слушала, находясь в некотором шоке. До сих пор, живя в замке, она слишком мало общалась с людьми и практически не видела в реальности никого рядом с собой. Ни у баронессы, ни у Евы не было никаких блох или вшей. А сейчас, после рассказа секретаря, ей немедленно начало казаться, что по её ногам и телу кто-то бегает. Она нервно почесала плечо, потом потёрла коленку сквозь ткань платья и растерянно спросила:
– Но ведь, наверно, есть какие-то травы, которые помогают избавиться от всей этой дряни?
– Возможно, и есть, – с лёгким недоумением пожал плечами месте Шерпиньер. – Только невозможно же ходить в гости, нося с собой пучок травы! Влюбленные при дворе, – его голос слегка смягчился, когда он рассказывал, – часто обмениваются такими блохоловками, когда внутри находится маленькое злобное существо. Ах, эти юные романтики! Им кажется, что так важно носить при себе нечто живое, что совсем недавно бегало по телу предмета обожания. Они считают, что это делает их ближе с объектом любви, – секретарь лукаво улыбнулся и со вздохом завершил свою речь: – Они даже подкармливают пленённое насекомое своей собственной кровью, чтобы продлить его жизнь.
Месье Шарпиньер прикрыл глаза и продекламировал:
Взгляни и рассуди: вот блошка;
Куснула, крови выпила немножко,
Сперва моей, потом – твоей;
И наша кровь перемешалась в ней...*
После этого рассказа Николь начала почёсываться ещё более нервно.
***
Последующие дни путешествия не слишком сильно отличались от первых. Ещё дважды они ночевали в замках знакомых графа и несколько раз на постоялых дворах.
На одном из таких дворов Николь зверски сожрали клопы, и она прямо среди ночи вернулась в карету, брезгливо отряхивая платье. Почему-то последние дни перед встречей с мужем она размышляла только о том, будет ли у него дома достаточно чисто для того, чтобы жить спокойно, без всевозможной мелкой гадости. Чем больше она об этом думала, тем больше нервничала.
Ей вспоминались ужасные рассказы из интернета о том, что европейские короли мылись два-три раза в жизни. О том, что принимать ванны запрещала церковь. О том, что в таких странах господствовали чума и прочие эпидемии. Чем ближе они были к столице, тем больше Николь хотелось спрятаться где-нибудь в провинции, где поддерживать чистоту тела и жилого помещения будет легче.
Однако чем ближе они подъезжали к Парижелю, тем чаще графиня смотрела в окно, разглядывая достаточно богатые села вдоль дороги, виднеющиеся вдалеке господские дома-усадьбы и огромные поля, где наливалась рожь или поднимались к солнцу головки подсолнухов.
Сама столица, мелькающая за окнами кареты, оказалась вовсе не такой и страшной. Не было никаких рек нечистот, текущих по улицам. Большая часть этих самых улиц оказалась мощёной и достаточно чистой. Конечно, местами валялись «шары», оставленные лошадьми, но, по крайней мере, свиньи в лужах не валялись. Кроме того, по пути им встретилась целая телега, дико воняющая и заваленная этими самыми конскими отходами. Месье Шерпиньер поморщился, достал надушенный платочек и, приложив его к носу, глухо сказал: