Граф Калиостро, или Жозеф Бальзамо. Том 2 - стр. 25

– Кучер, – крикнул он, – в Версаль, во весь опор!

Вот что содержалось в бумажке, которая была брошена г-ну де Ришелье из окна:

Я потрясла дерево, портфель упал.

На другой день в Версале был изрядный переполох. Люди при встречах обменивались таинственными знаками и многозначительными рукопожатиями или, скрестив руки на груди и возведя очи горе́, выражали тем свою скорбь и изумление.

К десяти часам г-н де Ришелье с изрядным числом приверженцев занял место в прихожей короля в Трианоне.

Разряженный в пух и прах, сияющий виконт Жан беседовал со старым маршалом, и, если верить его радостной физиономии, беседовал о чем-то веселом.

Часов в одиннадцать король проследовал в свой рабочий кабинет, никого не удостоив разговором. Его величество шагал очень быстро.

В пять минут двенадцатого из кареты вышел г-н де Шуазель; с портфелем под мышкой он пересек галерею.

Там, где он проходил, заметно было сильное волнение: все отворачивались и делали вид, что поглощены разговорами, лишь бы не приветствовать министра.

Герцог не придал значения этим уловкам; он вошел в кабинет, где ждал король, перелистывая папку с бумагами и попивая шоколад.

– Добрый день, герцог, – дружелюбно произнес король, – как мы себя нынче чувствуем?

– Государь, господин де Шуазель в отменном здравии, но министр тяжело захворал и просит ваше величество прежде всех разговоров согласиться на его отставку. Я благодарю своего короля за то, что он позволил мне самому сделать первый шаг; за эту последнюю милость я ему глубоко признателен.

– Как, герцог, вы просите об отставке? Что это значит?

– Ваше величество, вчера в присутствии госпожи Дюбарри вы подписали приказ о моем увольнении; эта новость обежала уже весь Париж и весь Версаль. Зло содеяно. Однако мне не хотелось бы удаляться со службы, которую я нес у вашего величества, до того как мне будет вручен приказ об отстранении. Я был назначен законным порядком и не могу считать себя смещенным иначе как в силу законного приказа.

– Неужели, герцог, – воскликнул король, смеясь, поскольку суровая и исполненная достоинства манера г-на де Шуазеля внушала ему чувства, близкие к ужасу, – неужели вы, такой умный человек, такой поборник правил, поверили этим слухам?

– А как же, государь, – отвечал изумленный министр, – вы ведь подписали…

– Что именно?

– Письмо, которое находится в руках у госпожи Дюбарри.

– Ах, герцог, неужели вам никогда не приходилось мириться? Счастливый вы человек! Все дело в том, что госпожа де Шуазель – само совершенство.

Оскорбленный сравнением герцог нахмурил брови.

– Ваше величество, – возразил он, – вы обладаете достаточно твердым характером и достаточно добрым нравом, чтобы не примешивать к государственным вопросам то, что вы изволите называть семейными делами.

– Шуазель, я должен вам все рассказать: это ужасно забавно. Вы же знаете, что кое-кто вас страшно боится.

– Скажите лучше, ненавидит, государь.

– Как вам будет угодно. Ну вот! Эта безумица графиня поставила меня перед выбором: или отправить ее в Бастилию, или с благодарностью отказаться от ваших услуг.

– Вот видите, государь!

– Ах, герцог, признайте, что было бы жаль лишиться того зрелища, которое являл собою Версаль нынче утром. Со вчерашнего дня я забавляюсь, глядя, как из уст в уста перелетают новости, как одни лица вытягиваются, а другие сжимаются в кулачок… Со вчерашнего дня Юбка Третья – королева Франции. Умора да и только.