Государство и его уголовное судопроизводство - стр. 48

 – одного из самых исторически устоявшихся и применявшегося по делам о самых опасных нарушениях уголовного закона (преступлениях – crimes)139. Однако данная концепция была полностью разрушена рядом решений ЕСПЧ140, попутно уничтожившего институт contumace как таковой: «на корню и без обиняков»141 упразднивший его Закон от 9 марта 2004 г. есть лишь исполнение решения ЕСПЧ 2001 г. по делу Кромбаш против Франции. Отныне, даже если подсудимый намеренно скрывается от правосудия, он вправе участвовать в процессе через своего адвоката142, что делает туманными перспективы проведения впоследствии нормального судебного разбирательства, поскольку заочное рассмотрение дела разворачивается в подлинный правовой спор. Другим примером является решение ЕСПЧ по делу Poitrimol c. France (и некоторые иные последовавшие за ним решения ЕСПЧ), также затрагивающее права лиц, скрывающихся от правосудия, – на этот раз в части обжалования судебных решений, на котором мы останавливаться не будем, поскольку оно относительно подробно разбирается в § 4 главы 2 настоящей книги.

Но, пожалуй, самой яркой, на наш взгляд, иллюстрацией деформирования решениями ЕСПЧ классической французской уголовно-процессуальной техники и логики стала проблема мотивирования вердикта суда ассизов, столкнувшая высокую европейскую инстанцию с традиционными для этой страны подходами к участию народа в отправлении правосудия, причем явно не в пользу последних. Напомним, что французский суд ассизов является некоей попыткой адаптации хрестоматийного суда присяжных к современным реалиям. С одной стороны, непрофессионалы и профессионалы составляют в суде ассизов143 единую коллегию, вместе удаляясь в совещательную комнату, обладая равными правами по принятию всех судебных решений по существу дела (как в части виновности, так и в части наказания) и тд. С другой стороны, автономия и независимость народного элемента здесь сохраняются и проявляются в том, что каждый член суда ассизов (как профессионал, так и непрофессионал) получает для голосования отдельный бюллетень, голосует тайно (отвечая на любой вопрос только «да» или «нет»), причем в условиях, обеспечивающих тайну голосования, после чего бюллетени уничтожаются144. Это исключает какую-либо совместную выработку единого решения, давление профессионалов на непрофессионалов и т. п. – принятие всех решений происходит путем простого подсчета голосов, поданных в результате голосования (как в классическом суде присяжных). Но понятно также, что при таком подходе ни о какой мотивировке приговора не может быть и речи. Откуда ей взяться при тайном голосовании, выражающемся в односложных ответах «да» или «нет» на поставленные вопросы? Иными словами, принцип независимости непрофессионального судьи рассматривается в такой модели, как бóльшая ценность, нежели мотивированность судебного решения. Если идти в сторону мотивированности, то придется отказаться от каких-либо проявлений в суде ассизов элементов суда присяжных и превратить его в обычный суд шеффенов, что французский законодатель с его колоссальным опытом всегда прекрасно понимал.

Однако такая логика показалась неубедительной судьям ЕСПЧ, решившим, образно говоря, что вода может замерзать и при высоких плюсовых температурах (дескать, почему нет?). Все началось, напомним, с решения ЕСПЧ по делу Такске против использующей примерно ту же систему суда ассизов Бельгии (Taxquet c. Belgique) от 13 января 2009 г., которое впервые «создало неопределенность по вопросу о том, необходимо или нет мотивировать решения суда ассизов, чтобы соответствовать европейским требованиям справедливого судебного разбирательства»