Государственный Алхимик - стр. 6
Но не в этот раз.
Только что Борис продемонстрировал своё влияние и умение обходить законы.
Когда в зал вкатили громоздкую махину, очень похожую на несуразный стальной гроб с проводами, трубками, щипцами, крюками, магическими печатями и креплениями для обездвиживания жертвы, одна из дам упала в обморок.
– Боже мой! Борис, останови это безумие! – выкрикнул кто-то из родственников.
Но отец будто не заметил всеобщего ужаса.
Он поднялся с кресла и посмотрел на меня так, что холодок пробежал по спине.
– Ты готов, сынок?
Я глянул в сторону резонаторной капсулы, а потом молча направился к ней. И если б в этот момент я сказал, что мне не страшно, то соврал бы.
Было жутко настолько, что вспотели ладони, а в ногах появилась слабость.
Но я продолжал идти к капсуле.
Воображение уже нарисовало, как меня привязывают ремнями, как крышка стального гроба захлопывается, как вокруг вспыхивают магические печати, заканчивается воздух, как трубки с раствором проникают под кожу, а провода вонзаются в мышцы, как всё тело парализует и выгибается, как барабанит сердце, натягиваются жилы, хрустят суставы, и как из моего плеча живьём вырывают…
– Сынок! – услышал я позади голос отца. – Остановись!..
Глава 2
Крышка капсулы неожиданно захлопнулась.
Захлопнулась прямо перед моим носом!
А ведь до неё оставалась всего пара метров. Два шага до цели, к которой я шёл столько лет!
– Открой капсулу, пока живой, – процедил я, сверля глазами слугу, который закрыл крышку.
– Сынок! – ещё громче позвал отец. – Ты сошёл с ума?! За кого ты меня принимаешь? Я всего лишь решил напугать тебя. Понадеялся, что мой нерадивый сын возьмётся за ум. Но ты не испугался, паршивец! Ну и что мне с тобой делать?
Из толпы родственников послышался выдох облегчения.
Я обернулся и посмотрел на отца.
– Вы же сами сказали, что степень наказания равна степени вины, а суровость процедуры оправдана всеобщим благом для общества. Так в чём дело?
Борис снова уселся в кресло.
– Нет, Илья. У меня для тебя совершенно другое наказание. Чуть менее суровое, но тоже на благо общества.
– Другое наказание? – Я едва подавил в себе гнев. – Почему другое?
Отец вскинул брови.
– У меня ощущение, что ты на меня злишься. А если бы я приказал тебя четвертовать прямо здесь, а потом передумал, то ты бы тоже злился?
Не ожидая ответа, он отдал бланк с решением Комиссии секретарю, после чего махнул рукой и велел слугам:
– Уберите капсулу! Живо! Верните её владельцу! Надеюсь, эта вещь нам никогда больше не пригодится!
Я не стал смотреть на то, как уносят машину для Избавления, а моя цель снова от меня отдаляется.
Отец поправил воротник мантии и опять заговорил, обратившись уже к ошеломлённым и побледневшим родственникам. А ужаснуться было чему. Так поиздеваться над собственным ребёнком – на такое был способен только поистине жестокий отец.
Хотя издевательства ещё не закончились.
Похоже, они только начинались, потому что отец снова поднял руку и объявил:
– Итак, господа! Моя воля насчёт младшего сына более милостива и благодушна! Я ссылаю его в Дальний Дом! Это в Гнилом Рубеже, если вы все об этом забыли!
После этого родственники будто онемели.
Оскар тут же покосился на меня, изучая мою реакцию. А реакция у нормального человека могла быть только одна: «Да вы с ума сошли! Уж лучше процедура Избавления!».