Гостинодворцы. Купеческая семейная сага - стр. 51
– Ах, какая прелесть! – вскрикнул Сергей, хватаясь за руку Андрея.
– Хорошо-с, но я видал много чудеснее-с! – ответил тот.
– Лучше этой картины ничего быть не может.
– Бывает-с. Я раз, Сергей Афанасьич, какую историю на восходе видел-с… Облачко так же вот зашло, заслонило солнышко… Только вдруг посереди облака дыра обозначилась, вроде окошка-с…
– Понимаю.
– Так солнце в эвто окошко такую луч пустило, что я даже замер на месте-с… Ей-богу… Красота! Кругом, понимаете, темь, а в эвто окошко все одно, что сноп разных цветов, и как быд-то в эвтой луче ангелы крылышками трепетают-с… Осияние полное, и переливы притом. Пал я это наземь и плачу, вот как плачу, Сергей Афанасьич, слезы, ровно у рабенка, в три ручья… Уж оченно божественно вышло-с, и сичас, как представлю эвту картину, так на душе сладость какая-то… А вот и солнышко вдарило!
Солнце, действительно, залило светом луг, который засверкал миллионами искр.
Сергей с Андреем пошли по этому ковру и быстро достигли опушки Девкина яра.
Андрей свернул вправо и, поднявшись на отлогое взлобье яра, крикнул отставшему от него Сергею:
– Проснулся уж, Сергей Афанасьевич, и руководствует!..
Сергей вбежал на пригорок и сел на сваленную дряхлостью березу.
Шагах в пятнадцати от них, в кустах калины, щелкал соловей.
Андрей, весь отдавшись наслаждению, наклонился вперед и замер.
Сергей рассмеялся на смешную фигуру своего спутника и закурил папиросу.
Соловей оказался действительно настоящим артистом и рассыпался удивительно замысловатою трелью.
– Каков, Сергей Афанасьич? – прошептал Андрей, подходя на цыпочках к Сергею, словно боясь неосторожным движением спугнуть певуна.
– Превосходный певец! – ответил тот.
Андрей расплылся в блаженную улыбку и зажмурился.
Соловей щелкал долго и, кончив отчаянно-трескучею руладой, смолк.
Андрей сдернул с головы картуз, хватил им по березе и плюнул.
– Тоись такого подлеца, Сергей Афанасьич, помрешь, а не услышишь… один во всем мире… На том конце яра другой есть… хорош, слов нет, но супроти эвтого не выдержит ни в жисть!..
Солнце взошло довольно высоко и сильно припекало, когда Сергей с Андреем вернулись домой.
– Однако восемь часов уже, – проговорил Сергей, подходя к дому.
– Восемь? А у меня пролетка не мыта… В девять надо супругу Андрея Ефимыча на вокзал везти, и задаст же мне теперича Андрей Ефимыч феферу, вот какого соловья пропоет, и Девкин яр забудешь!
Андрей бегом припустился по улице, а Сергей, утомленный четырехчасовою прогулкой, прошел в садик, прилегавший к дому владельца фабрики, и разлегся на скамейке в беседке.
Незаметно он заснул под щебетание птиц, порхавших по кустам, и проспал до тех пор, пока его не разбудил все тот же Андрей, на этот раз выглядевший мокрой курицей.
– Сергей Афанасьич, двенадцать часов-с! – говорил он, теребя Сергея за руку.
– Разве? – вскочил тот. – Однако я заспался…
– Пожалте к Жемсу Иванычу, просить велели.
Сергей подумал. Ему очень не хотелось идти к директору, в особенности после того, как он узнал, что для него специально выписана из Англии Алиса.
– Глупо это, ужасно глупо, – бормотал он, потягиваясь, – как будто бы я боюсь ее!
– Завтрак, Гаврила сказывал, совсем особенный для вашей персоны заказан, – доложил унылым голосом Андрей.
– Особенный? – усмехаясь, переспросил Сергей.