Город металлических людей. Книга вторая - стр. 33
Долго Экхарт бился, чтобы выяснить, какой же дополнительный элемент есть в крови девушки, и в итоге нашел. Доктор очень долго рассматривал его под самым мощным и громоздким микроскопом, силясь понять, что он ему напоминает. Структура клетки была знакома, но он никак не мог вспомнить, где ее видел. В то же время он подробно расспрашивал Еву о ее образе жизни в лесу, в том числе и питании, а также о средствах, которые применяли жители дальнего леса для лечения: ведьмы использовали растения, грибы, кору деревьев и их листья для приготовления своих чудесных лекарств. Разгадка все время мерцала где-то в голове Экхарта, ответ таился очень близко, но он никак не мог зацепиться за него.
Наконец он принялся штудировать все свои старые книги о растениях леса, сопоставляя их с рассказами Евы, и все-таки выявил связь. Он обнаружил особый вид папоротника, который рос исключительно в дальнем лесу и скорее по случайности попал в его врачебную книгу, ведь люди старались избегать этих мест, не то что изучать их растительность. Лесные жители применяли этот папоротник не только в качестве лечебного средства. Они использовали его в пищу: жуткого вида червеобразные корни, по рассказам Евы, были необычайно вкусными, как и салат из листьев. Обычным людям из Города или поселений не пришло бы в голову даже взглянуть на этот сорняк, да и не рос он в других лесах. Рассказывая об этом, Ева, как показалось Экхарту, даже слегка загрустила.
«Пойти что ли в лес, нарвать ей этой травы, вдруг и правда съедобно окажется?» – подумал доктор, слушая мелодичный голос ведьмы, которая увлеклась рассказами о способах приготовления папоротника.
– Стебли тоже очень вкусные, – звенел где-то вдалеке ее голос, пока Экхарт сосредоточенно размышлял и сопоставлял данные, – если добавить сахара и кислого сока и оставить так на пару дней…
«А вдруг именно это то, что нам надо?» – подумал Экхарт и, резко вскочив, широкими шагами направился к лестнице, ведущей в лабораторию, оставив растерянную Еву одну. Она не обиделась, потому что привыкла к внезапным сменам настроения доктора, когда тот, вдруг до чего-то додумавшись, бежал в лабораторию проверять свою новую идею.
Посидев какое-то время в одиночестве, она встала, чтобы выйти во двор и поискать Эвтерниуса, который с приходом весны постоянно пропадал на свежем воздухе, но тут же услышала топот на лестнице: Экхарт возвращался.
– Собирайся! – весело возвестил он удивленной ведьме, входя в комнату. – Пойдем в лес за твоим папоротником. Кажется, это то самое, что нам нужно!
– Это папоротник защищает нас от слепней? – вытаращилась на него Ева.
– Скоро узнаем, но полагаю, да. Где Эвтер?
– Во дворе, наверное.
Одевшись потеплее, потому что в апрельском лесу было еще сыро и промозгло, Ева с Экхартом вышли на улицу, где, подставив теплым весенним лучам золотое лицо, стоял железный стражник. Ева невольно залюбовалась точеным профилем и золотыми волосами, по которым скользили солнечные блики.
***
Каждый день в лаборатории теперь буквально кипела работа. Экхарт занимался папоротником. Это было то самое растение, которое уже в течение многих поколений использовали лесные жители в своем рационе, и именно оно создало в их организме некую защитную систему, сосредоточенную в крови. Сок папоротника, если его принять в достаточном количестве, представлял собой что-то вроде естественной вакцины, которая на некоторый период оберегала человека от посягательств слепня, жаждущего крови, но этот эффект довольно быстро рассеивался. Но так как для жителей леса употребление его было в порядке вещей, то защитные свойства уже обосновались в их организмах, и это передавалось по наследству. К тому же сызмальства дети получали новые дозы этой вакцины, что только укрепляло их иммунитет к слепням. На них практически не действовал яд, вызывающий эйфорию, но главное, что их кровь была не просто непригодна для питания этих жутких существ, но и опасна, а в больших количествах еще и ядовита. Поэтому слепни давно обходили стороной становища жителей дальнего леса, выискивая себе пропитание лишь среди заблудившихся или просто одиноких путников.