Город летающих собак - стр. 12
– А это, надо полагать, та самая Анна Францевна, о которой докладывал верхний вахтенный. Не понятно только с какого ляда он ее сюда пропустил. Ну да с ним будет разговор отдельный. – сквозь зубы процедил дежурный по кораблю, постепенно закипая.
– Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь пострадал из-за меня, тем более мой студент. Он, конечно, ленивый лоботряс, но парень способный, я бы даже сказала в чем-то талантливый. Вот когда вернется, то я с удовольствием похлопочу, чтобы его восстановили на курс, с условием, что он сдаст свои хвосты… Ну и Пуссен, разумеется. – Дама поправила оправу очков на переносице.
– Вы о чем, простите? – не понял начмед.
– Пуссен, Николя, – с видом того, что она объясняет всем известные прописные истины пояснила женщина, прожигая взглядом и начмеда, и дежурного по кораблю и самого командира, – живописец начала семнадцатого столетия, основоположник школы французского классицизма.
Под взглядом серых глаз гостьи начмед поежился, он уже мысленно пожалел матроса, который уже заработал себе на орехи тем, что пропустил это чудо на корабль, так еще, видимо, не ответил ей про…
– А причем тут Пуссен, простите? – вкрадчиво поинтересовался капраз Овсянников.
– Ну как же, Заманский нес на экзамене такую чушь про этого автора, что, простите, было стыдно слушать. Я вспылила поставила ему «неуд», и voila! Он теперь загорает под северным сиянием. Если сказать честно, то он отличился не только по моему предмету, но я тоже внесла свой вклад в судьбу этого юноши.
– А теперь, благодаря вам, мадам, он еще и на губу загремит, – трагически закончил начмед.
Женщина захлопала ресницами, за стеклами своих очков.
– Так, пора прекращать всю эту лирику, – дежурный по кораблю потянулся к телефонной трубке берегового телефона, – я звоню в комендатуру.
Женщина прижала руки к груди и замотала головой, возражая, и в этот момент опять раздалось бодрое, – Верхний вахтенный – центральному. Прибыл комдив!
Если комдив застанет эту… мадам здесь, то последствия будут такие, что даже думать о них не хотелось – это понимали все присутствовавшие на центральном посту офицеры. Поэтому Овсянников быстро скомандовал, – Семен Петрович, уведи куда-нибудь эту… французскую живопись! – начмед понятливо кивнул и схватив дамочку за локоть живо ее куда-то вытолкал. И вовремя, потому что по трапу уже спустился командир дивизии контр-адмирал Степанов со свитой в количестве трех персон.
Командир ПЛ «Соловей Разбойник» капраз Овсянников отрапортовал как положено, доложив, что на вверенном ему корабле никаких происшествий не случилось, а экипаж занят «согласно распорядка дня».
Контр-адмирал, приподняв бровь, все выслушал и объявил о внезапной проверке боеготовности, инициированной министерством обороны, и учебных стрельбах, на которых будет присутствовать посредник. – Кстати познакомьтесь, – От группы отделился один из свитских.
– Капитан первого ранга Ракитин, – козырнул он.
– Вводные получите от посредника… – далее контр-адмирал еще много говорил, а капраз Овсянников мысленно обращался ко всем морским богам с вопросом, – Где я так нагрешил, за что мне все это? – Морские боги молчали с интересом наблюдая за ним из своих глубин. Но жалеть себя ему позволялось примерно секунд десять, после чего он отдал команду: «Корабль к бою, походу и погружению приготовить!» и все завертелось.