Горит камыш - стр. 3

Ломать голову Малой поленился. Предпочёл бы сломать шкатулку, но, добротно слаженная, она легко выдержала напористые попытки добраться до её содержимого. Прорычав от недовольства, Малой перестал суетиться и осмотрел головоломку с полагающимся вниманием. Выяснил, что кубики не приклеены, да и были вовсе не кубиками, а подвижными стержнями квадратного сечения. Они с различимым щелчком выходили из крышки, если за них потянуть, – правда, выходили не целиком – и, если надавить, с таким же щелчком уходили вглубь, оставляя на поверхности сантиметровые «кубики», то есть свои верхушки.

– И как? – Малой вытягивал и заталкивал с виду одинаковые стержни.

Андрей готовился забрать шкатулку прежде, чем брат сломает какой-нибудь стержень, но краем глаза зацепился за тёмную фигуру у подъезда. Незнакомец лишь сейчас обратил на себя внимание, словно и не прошёл вдоль дома, а просто выделился из тени под балконом первого этажа. На нём был чёрный землекопный костюм. В ногах стоял скособоченный чёрный рюкзак. Лицо, шея и кисти рук, пропитанные пылью, тоже чернели, под тёмной панамой угадывалась чёрная пакля слипшихся волос, и только белки́ немигающих глаз светились сахарной белизной да в губах держалась неподкуренная белая сигарета.

Андрей, шагнув, загородил Малого. Подумал, что видит сына толстухи, явившегося на ругань и теперь помышляющего наброситься на них с кулаками, ну или с кайлом, затем тяжело выдохнул и кинулся к подъезду. Малой озадаченно проводил брата взглядом. Андрей подбежал к чёрному мужчине и вроде бы хотел прыгнуть к нему в объятия, но резко остановился и замер.

– Папа, – в одиночестве прошептал Малой. – Папа…

Прижал шкатулку к груди. Попробовал запихнуть под футболку и завязать шнурок на шортах так, чтобы она не вывалилась. Отошёл от ямы, вернулся. Расплакался и повалился на колени. Затолкал шкатулку в яму, наскоро присыпал землёй и, на ходу протирая глаза грязными ладонями, наконец помчался к отцу.

Солнечный свет падал на развешанные по детской комнате плакаты с цветными изображениями бульдозеров-рыхлителей, экскаваторов-погрузчиков, грейферных экскаваторов и прочих землеройных машин. Они висели без видимого порядка, иногда перекрывали друг друга и кривились, и лишь один, самый большой плакат, отпечатанный на плотной бумаге, был закреплён со всем тщанием. На нём красовалась двухтысячетонная громадина шагающего экскаватора-драглайна, оснащённого ковшом на двадцать пять кубических метров и способного на своих гигантских опорных лыжах-башмаках проходить до шестидесяти метров в час.

Справа от окна располагался стол с компьютером, выдвижными ящиками и надстройкой из книжных полок. Слева томился стол попроще: без полок, без ящиков, снабжённый подставкой под клавиатуру, но компьютера лишённый. Дальше вдоль стен стояли кровати, и правая кровать была аккуратно заправлена, а под покрывалом левой читался рельеф скомканного одеяла. По углам за ними возвышались платяные шкафы. Между шкафами открывалась тонкая щитовая дверь в смежную спальню.

После обеда в детскую забежал Малой. Он покрутился возле своего простенького стола, разгрёб сваленные в кучу тетради и отыскал альбомный лист, на котором по заданию учителя нарисовал отца в защитном костюме и с поднятым на плечо пневматическим отбойным молотком. Бережно разгладил заломившийся уголок, кинулся обратно к двери, но задержался, чтобы выудить из шкафа шкатулку-головоломку. Опустившись на ковёр, без успеха подёргал деревянные стержни, с силой надавил на кнопку, после чего переключился на склеенный из спичек сваебойный копёр. Андрей почти закончил копёр и только подыскивал ветку, чтобы выстругать длинную сваю. Малой ещё минуту повозил по узорам ковра игрушечные самосвалы, затем его позвала мать, и он, прихватив альбомный лист с рисунком, убежал.