Гонки на дирижаблях - стр. 48
– Ты что?! – опешила Саша. – Быстро снимай!
Та расхохоталась, но сняла.
– Да ты дурочка совсем, – глядя наглыми глазами, сказала она и сняла серьги.
Сейчас она непонимающе подняла подведённые тоненько брови.
– Ты о чём?! Твои комнаты. Сама взяла, а на меня валишь?!
– Ну я-то знаю, что не брала.
Елизавета выглянула из комнаты и тут же с кривой усмешкой вернулась. Следом за ней вошла Проня и молча села у стены на стул, сложив на груди толстые, в вязочках, как у младенца, руки.
– А мне-то что с того, что ты не брала? – Елизавета вызывающе крутанулась перед Сашей.
– Опять за своё принялась, – тихо проговорила Проня, – ты её не слушай, девка, прежнюю прислугу из восточных комнат убрали по подозрению в воровстве. И сейчас обыскивают твою, Лизка, комнату. Стоой!
Подскочив и раскинув руки, Проня заключила Лизавету, ринувшуюся к дверям, в свои объятия.
– Отпусти, гадина, – зашипела та, бессильно барахтаясь в мощных ручищах поварихи.
– Сама гадина, – упёрлась та широким плечом в косяк.
И вдруг громко взвизгнула. Отпустила одну руку и съездила по губам Лизавету.
– Ещё кусается!
Но одной рукой не удержала её, и Лизавета выскользнула. Заметалась по комнате. Деваться ей было некуда – двери перегораживала разъярённая Проня. Лизавета забилась в угол и затихла и лишь сверлила всех ненавидящим взглядом.
– Выслуживаешься перед хозяйкой, Пронька? – ехидно проговорила она, сплёвывая кровь из рассечённой губы.
– Дура! – бросила та. – Ведь из-за тебя второго человека ни за что, ни про что под суд отдадут, а там каторга!
– Да пошла ты! Тварь! Тварь! Тварь! – окрысилась та. – Ну, отпусти меня, – тут же прошептала она, глаза её горели лихорадочно, – я поделюсь.
– Пропусти, Проня, – послышался возбуждённый окрик хозяйки из холла.
Проня посторонилась. Дорофеева вошла одна.
– Закрой двери, Прасковья. Сейчас прибудет полиция, – сказала она поварихе и села в кресло, одышка мучила её, лицо побагровело.
– Серьги нашлись? – тихо спросила Саша.
– Нашлись, – коротко ответила хозяйка, откинув голову на высокое изголовье кресла, – думаю, тебе повезло, что ты живёшь не здесь. А то она бы подкинула их тебе.
– Неправда! Это Шурка мне их подкинула, Маргарита Николаевна! Когда я ей показывала, как правильно убирать комнаты, она мерила их и крутилась перед зеркалом. Я ей сказала, чтобы она положила серьги на место.
Саша повернулась к напарнице.
– Ты врёшь, – тихо сказала она.
– Сначала она предложила поделить пополам выручку, я отказалась. Выходит, она всё равно их украла, а потом подкинула мне! – Лизавета даже не смотрела на Сашу.
– Замолчи, Елизавета. Я допустила ошибку, в прошлый раз поверив тебе. И не желаю теперь тебя слушать, – устало ответила Маргарита Николаевна, – Саша, приходил сын булочника, у которого вы снимаете комнаты. Сказал, что с твоей матерью что-то неладное. Он вызвал врача, говорил, что не знает, кто будет платить ему за визит. Ступай, но возвращайся. У полиции к тебе наверняка будут вопросы.
Саша побледнела, машинально дёрнувшись к выходу.
Что могло произойти с матерью? Ещё утром она ей говорила, что пойдёт на работу, что никакие уговоры её не остановят, что если она, Саша, не умеет добыть достаточно денег даже при таких богатых дружках, то она сумеет. Только решит одну свою проблему. Да, именно так она сказала утром и опять потребовала денег.