Голубиная книга анархиста - стр. 53
– Да зачем в палатках. Там ферма.
– Так вы фермер? – догадался Мюсляй.
– Да.
– Во! Не видел живого еще фермера, хотя все о них говорят, – сказал Мюсляй. – Так, постойте, а нет ли у вас работенки какой?
Борис Юрьевич смерил Мюсляя взглядом.
– Работа всегда есть, – сказал он.
– Так, может, договоримся? Я бы на сезон со всем удовольствием. Не скажете адресок?
Борис Юрьевич полез в боковой карман и достал визитку.
– Вот.
– Так, может, сразу и сговоримся? Я и поеду? – обрадовался Мюсляй.
– Мест нет больше, – ответил Борис Юрьевич.
– А я могу и на колени к нему сесть. Или пусть он ко мне.
– Дерьмо, зараза! – выпалил Вася со своего места.
– До первой патрульной машины? – спросил Борис Юрьевич.
– Я могу и в кузов лечь, – не отставал Мюсляй. – Буду все делать, навоз разгребать, дрова колоть, воду таскать, коров пасти, землю рыть.
Борис Юрьевич приподнял ладонь, останавливая этот напор.
– Ну, ну. Хорошо, звоните или приезжайте и поговорим.
Мюсляй радостно улыбался, разевая широкий рот.
– Договорились, командир. Заметано. Буду. Ждите! Пока-пока! – крикнул он уже Васе, пригибаясь, черно заглядывая сквозь стекло и взмахивая крупной пятерней с грязными ногтями.
И джип отъехал.
– Знакомый? – спросил Борис Юрьевич, выруливая на дорогу.
– Дерьмо! Зараза! – отозвался тут же Вася.
Борис Юрьевич удивленно посмотрел на него.
– Прицепился, откуда-то вылез, из какой-то помойки, нищеброд, бомж, моральный калека.
– Да?
– Да! По всему видно – сволочь отъявленная, – продолжал горячиться Вася. – Он вам всю ферму разворует.
– Хм… Да тут такое дело, – проговорил Борис Юрьевич, – приличные-то люди не идут. Не хотят ни хрена на земле работать. Разучились.
– Еще бы, – тут же подхватил Вася, – как однажды выразился Лукашенко: крестьян давили-давили, яйца и пропали.
Борис Юрьевич рассмеялся.
– Лукашенко?
– Ну или Черномырдин, – ответил Вася. – Два сапога пара.
– Но в точку. Ведь так и есть! – воскликнул Борис Юрьевич. – Какой, например, Эдик крестьянин? Он строитель. Или, допустим, я. Авиаинженер.
– Вы? – удивился Вася.
– Да.
– Вот это да. Что же вас привело?..
– Мечта.
– О земле?
– О свободе. Просел наш авиазавод, совершил жесткую посадку, сломал шасси, переломал крыло, а то и оба сразу. И все. Я в эту сферу и подался с мечтой о свободе. Ну, мол, как это обычно говорится в кино и книжках. Небо – свобода.
– А у меня – море, – сказал Вася.
– А у меня теперь – земля, – откликнулся Борис Юрьевич, ведя машину.
– «Земля и воля», была такая народническая организация, – сказал Вася. – А еще «Хлеб и воля», труд Петра Алексеевича Кропоткина.
– Террористы, – откликнулся Борис Юрьевич, снова с интересом взглядывая на Васю.
– Ну нет, сначала готовили революцию, крестьянскую, – сказал Вася. – Да либералы, как обычно, начали мямлить, ссылаться на реформы, молиться на прогрессивные тенденции, зараза. И все провалили.
– Революция все равно случилась, – напомнил Борис Юрьевич.
– Уже не та. А у «Земли и воли» программа была проста: анархия и коллективизм. В семнадцатом году власть перехватили… как в «Маугли». Волки охотились, а Шерхан прыгнул и сбил вожака, того и сместили. Власть перехватили шерхановцы да шакалы.
Борис Юрьевич посматривал на Васю, словно впервые видел, и, посмеиваясь, качал головой.
– Потом этот оскал Шерхана, зараза, все увидели: кровавые решетки ГУЛАГа, – продолжал Вася. – Вот вам воля. А хлеб? Страна полей голодала. Украинцы на улицах помирали, как собаки.