Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - стр. 38
Виктор Бисаров стоял, не шелохнувшись, смотрел внимательно, отчётливо синим-синим взглядом, таким нереальным, что поверить в происходящее было сложно, тем не менее, оно происходило.
Здесь и сейчас. С Лялей.
Приблизилась вплотную к Виктору, подняла голову, прикованная к прямому взгляду. Почувствовала обжигающее дыхание у лица. Пахло горьким шоколадом и песком.
У песка есть запах – раскалённой пыли.
Большая мужская ладонь взяла прядь волос Ляли, провела по всей длине, слегка оттягивая, взяла следующую и ещё одну, следом. Она опасалась опускать взгляд ниже приоткрытых губ Виктора. Смотреть в глаза тоже боялась – утонешь, не спасёшься.
Почувствовала давление на плечи. Виктор положил две руки и не сильно, но ощутимо давил, вынуждая Лялю встать на колени.
В нос ударил запах банного мыла, чистой одежды, обычного дезодоранта. Простой совсем запах, отчего-то знакомый. Одновременно стало невыносимо душно и холодно. Ледяные мурашки подскочили на колких лапках и двинулись по телу, оставляя обжигающие следы.
Во рту пересохло, она не могла сглотнуть, пошевелить губами, лишь смотрела, как приговорённая, на предмет мужской гордости перед своим лицом и отчётливо понимала, чего от неё ждёт Виктор Бисаров.
Напряглось всё тело, начиная с кончиков волос, которые побывали в руках Бисарова, заканчивая подобравшимися пальцами ног. Грудь налилась, соски царапались о ставшую грубой ткань мужской футболки, доставляя дискомфорт вкупе с пьянящим удовольствием. Низ живота наливался горячей тяжестью. Между ног становилась невыносимо влажно, пульсировало, просило о прикосновениях…
Что-то тяжёлое с силой ударило грудную клетку изнутри. Ляля рывком подскочила на кровати, почувствовала, что задыхается. Сердце колотилось так, что едва не разорвалось на миллиард осколков. Кровь стремительно неслась по телу, отдаваясь в висках и запястьях. Бурлящий гормональный поток приносил картинки, которые вспыхивали яркими, слепящими пятнами, заставляя жмуриться от невыносимо стыда и неясного голода.
Хотелось пить, скинуть этот жуткий морок, похожий на кошмар. Отмыться от собственного воображения и сна.
Ляля встала, натянула футболку, длиною до колен, прибрала ладонями волосы, решив, что можно обойтись без расчёски, ей лишь попить и обратно. Громко выдохнула, едва не разбудив Славу, она всегда чутко спала. Засунула ноги в резиновые шлёпки, в которых буквально тонула – одолжил Платон, его сорок третий оказался самым маленьким размером, – выбралась за штору.
Несколько тусклых ламп освещали помещение, из комнаты личного состава раздавался выразительный, многоголосый храп. Дежурный, погружённый в свои мысли, проводил равнодушным взглядом, никак не отреагировав на появлении Ляли.
Зашла в столовую, нашла пластиковую бутылку с водой, жадно отпила, будто сутки испытывала невыносимую жажду. Тёплая вода никак не могла унять внутренний жар, справиться с дурацким воображением и памятью, которая отказывалась отправлять сновиденье в небытие. Ляля помнила всё слишком отчётливо, вплоть до мельчайших деталей, подробностей, вибраций.
– Ты чего здесь? – услышала за своей спиной громкий шёпот Гуся. – Случилось что?
Ляля застыла, смотря широко распахнутыми глазами перед собой, боясь повернуться. Она прекрасно отделяла сон от яви. То, что произошло несколькими минутами раньше – сон. Постыдный, который отчаянно хотелось забыть, но сон, а вот то, что пару часов назад она в упор разглядывала обнажённого Виктора Бисарова и его… эрегированный пенис – явь.