Год Майских Жуков - стр. 57
Занятия в школе в послепраздничную пятницу напоминали замедленную съемку. Учителя ходили сонные, с кривыми от возлияний и недосыпа физиономиями, ученики выглядели посвежее, но азарта к учёбе даже у отличников не наблюдалось. Рогатько вообще не появился в классе. Марик с Женькой сидели удручённые, гадая, что с ним могло случиться. Марик предположил, что Рогатько попал в больницу после избиений или сильно отравился, поскольку он икры успел съесть раза в два больше их двоих.
Женька неопределенно покачал головой:
– А я отцу всё рассказал, и он только посмеялся. Он этот портвейн назвал чистой отравой. Даже последние алкаши его с трудом переносят. Он у них идет под лозунгом: портвейн южный, никому не нужный. Эх, надо было пивка взять! Как я недотёпал…
– А мне кажется, это всё из-за подсолнечного масла, – беря на себя часть вины, – вздохнул Марик. – У меня этим маслом отрыжка до сих пор идёт.
– А знаешь, старший Рогатько в прикарпатском военном госпитале когда-то лечился от падучей. Отец его помнит.
"Плохо лечился", – чуть было не сказал Марик, но вдруг всплыло перед глазами лицо Михи. И он хотел произнести с горечью в голосе "не осуждаю и не обсуждаю", но это получался откровенный плагиат.
Поэтому Марик изобразил сострадательное наклонение головы и тяжело вздохнул.
– А насчёт Митьки отец сказал, что у него, похоже, инфантильный аутизм. Есть такая штука. Человек с этим или гений, или дырка от бублика.
– И в какой подвид у нас Рогатько попадает?
– Не знаю… Он на меня, как побитая собачонка смотрел, когда уходил.
Жалко его стало. Но ничего, Марчелло, учтём сделанные ошибки, и под моим мудрым руководством к этой идее через полгодика вернёмся.
– Надо обязательно найти пищевой краситель. Мне посоветовали чернила каракатицы, – деловито заявил Марик.
– Какие ещё чернила?
– Их каракатица выделяет. Это такой морской гад со щупальцами. Чернила на разные приправы годятся. Их в Италии с чем только не едят…
– Ну, закажи, – сухо произнёс Женька. – Пусть пришлют нам поллитры на троих.
В пятницу, сразу после школы, Марик решил заглянуть к дворнику. Он даже не успел постучать, как дверь отворилась. Миха посторонился, давая ему пройти, Алехо тут же бросился его обнюхивать, весело виляя хвостом. Марик потрепал его холку и вошёл внутрь. На столе он увидел пышный букет сирени, затиснутый в трехлитровую банку.
– Вот такая красота, – сказал Миха. – И не надо далеко ходить, чудо произрастает буквально за углом – в бывшем дворце графьёв Потоцких – там, где сейчас дворец бракосочетаний. Тамошний смотритель – мой знакомый. Я его иногда снабжаю кориандровкой. Он старый холостяк, живёт один, но ухаживает за своей полуслепой сестрой. И вот он сегодня приходит ко мне с этой сиренью и говорит: "Настоечка была замечательная, а я в долгу оставаться не люблю". И суёт мне букет. У него там прямо под окнами куст, который всегда цветёт в конце апреля или в начале мая. Я, конечно, поблагодарил, поставил в банку, а потом подумал о вашей маме… и о бабушке. Первые весенние цветы – самый лучший сюрприз для женщины. Мне-то они ни к чему. Только скажите, что сами нарвали где-нибудь в сквере.
– Лучше я правду скажу.
– Правда не всегда к месту. Лёгкая ложь укрепит изнеженные мышцы души, и вам будете легче мимикрировать в обществе, где хамство и бесстыдное вранье владеют умами.