Глубина в небе - стр. 111
– У нас с самого начала с анализом дела были плохи.
Они слышали запись разговора пары неотвязников. Ли был урожденный авральник, а другой голос говорил с акцентом Чжэн Хэ. Наверное, это Вэнь.
– Мы всегда знали, что у В(ы)ключенной масса и плотность, как у нормальной звезды класса G, но теперь получили карты высокого разрешения для внутренней температуры и плот…
Доктор Ли перебил его с типичной для неотвязников бесцеремонностью:
– …но нам нужны еще микроспутники! Ресурсы, будь они неладны. Нужно еще не меньше двухсот прямо на время Поджига.
Рейнольт поставила запись на паузу.
– Мы дали им еще сто микроспутников. – Всплыли новые окна. Ли с Вэнем сидят в Хаммерфесте после Поджига, без устали пререкаясь. Отчеты Рейнольт часто так выглядели: беспорядочные стопки картинок и таблиц с наложенной фоном звуковой дорожкой комментария.
Снова говорил Вэнь, голос его звучал устало:
– Даже Выключенная звезда обладает параметрами центральной плотности, типичными для класса G, но коллапса не происходит. Поверхностная турбулентность уходит не глубже десяти тысяч километров. Как? Как? Ну как это возможно?
Ли:
– И после Поджига внутренняя структура на глубине вроде бы не меняется.
– Мы не можем этого утверждать; мы не в состоянии подобраться так близко.
– Нет, она выглядит совершенно типично. У нас модели…
Голос Вэня снова изменился. Он заговорил быстрее, с явным раздражением, почти болезненным тоном:
– Столько данных, а загадки прежние. Я пять лет провел за изучением путей реакций и не продвинулся дальше астрономов Рассветной Эпохи. Должно что-то происходить в расширенном ядре, иначе коллапс оказался бы неминуем.
Другой неотвязник вроде бы обиделся:
– Разумеется, даже Выключенная звезда продолжает излучать, но излучает она нечто, после конверсии слабо взаимодействующее с обычной материей.
– Но что же? Что? И если такой процесс возможен, то почему вышележащие слои не коллапсируют?
– Да п’шта конверсия происходит у основания фотосферы, там-то и протекает коллапс! Етить твою налево, я же на твоих собственных программах это смоделировал!
– Не-а. Post hoc[7]. Ерунда. Ничем не лучше теорий ранних эпох.
– Но у меня данные есть!
– И что? Адиабаты у тебя…
Рейнольт отключила звук.
– Они целыми днями так спорят. По большей части на своем жаргоне; тесно связанная по работе пара фокусированных часто его вырабатывает.
Нау выпрямился в кресле.
– Если они только друг с другом способны общаться, толку мало. Вы их потеряли?
– Еще нет. Не обычным путем, по крайней мере. Доктор Вэнь так раздосадован, что стал рассматривать случайные внешние факторы. У нормального человека это может простимулировать творчество, но…
Брюгель с искренним наслаждением захихикал:
– Так что, твоя астробригада выронила мячик, да, Рейнольт?
Рейнольт даже не взглянула на Брюгеля.
– Заткнись, – сказала она.
Нау заметил, как коробейники оживились при этой перепалке. Ритсер – второй человек в иерархии авральников, очевидный садист, а Рейнольт себе позволяет его затыкать без церемоний. Интересно, когда коробейники просекут? Ритсер на миг помрачнел, потом осклабился еще шире, устроился в кресле и весело глянул на Нау. Анне продолжала глазом не моргнув:
– Вэнь отошел от проблемы, рассматривая ее во все более широком контексте. Поначалу он достиг некоторых успехов.