Фурия Первого консула - стр. 67

Валериус поправил багровую мантию, удостоверявшую его звание сенатора-каллидуса:

– Сенатор Теогинус? Что у вас?

– Я решил воспользоваться правом сенатора, чтобы высказать свои соображения, – гнусаво протянул Теогинус. Он нарочито подчеркивал свой церерский выговор – наперекор тщательно поставленной северной речи Валериуса. – Если, конечно, сенатор-каллидус намерен и впредь управлять этим августейшим собранием согласно закону.

– Каждая потраченная минута отнята от подготовки к встрече врага, – провозгласил Валериус.

– Неужели? – сказал Теогинус. – В том числе и те минуты, которые вы потратили на свой превосходный маникюр, сенатор? Не сомневаюсь, что блеск ваших ногтей ослепит ворд, не позволив ему и близко к нам подойти.

Тихие смешки, такие же разрозненные, как недавние аплодисменты, пробежали по собранию. Амара с Бернардом добавили к ним свои голоса. Повязка на кулаке Теогинуса лишний раз подчеркивала его разительную несхожесть с Валериусом.

– Кажется, он мне нравится, – пробормотала Амара.

– Теогинус? – ответил Бернард. – Надутый осел. Но сегодня он на правильной стороне.

Валериус давно научился не замечать смешков. Он дождался тишины и молчал еще с четверть минуты, прежде чем ответить.

– Разумеется, сенатор, мы вас выслушаем. Однако я просил бы ради отважных молодых людей, готовых встретить врага, говорить кратко и по существу.

Он слегка склонил голову, коротко взмахнул рукой и грациозно опустился на место.

– Благодарю, Валериус, – кивнул Теогинус. Он подцепил складки своего одеяния пальцем, постаравшись выставить напоказ повязку на правой руке. – Со всем почтением к сенатору Ульфусу и его обширным познаниям в алеранской истории и юриспруденции, его доводы лицемерны и заслуживают осмеяния в этом собрании.

Ульфус вскочил, захлебываясь слюной. Его гладкая веснушчатая лысина налилась кровью.

– Ну-ну, Ульф, – широко и дружелюбно улыбнулся ему Теогинус. – Я собирался выразиться мягче, но Валериус просил не тратить лишних слов, чтобы пощадить ваши чувства. А вы не хуже меня знаете, что Парциар Гастус был безумным маньяком, зарезавшим полдюжины девиц, в то время как Парций Фиделар Мартинус первым из участвовавших в войне в Лихорадных джунглях граждан заслужил место в Доме верных – и это после того, как дважды отклонил приглашение Гая Секундуса в Дом доблестных. – Сенатор Теогинус фыркнул. – Сравнивать этих двоих с Гаем Октавианом и Гаем Аквитейном Аттисом можно разве что с отчаяния – тем паче, что вы не способны доказать незаконность рождения Октавиана.

Валериус встал и поднял руку:

– К порядку ведения, достойный Теогинус. Бремя доказательства законности рождения возложено на родителей, если же их нет в живых, то на ребенка. Законное право числиться среди граждан должно быть установлено по закону.

– И было установлено, – подхватил Теогинус, – отпечатком перстня принцепса Септимуса и его собственноручной подписью. – Теогинус переждал тихий ропот в рядах амфитеатра – среди сенаторов и патрициев, а затем устремил взгляд на Валериуса, ожидая ответа.

– Гай Секстус не представил Октавиана Сенату, – гладко ответил тот. – Он не был официально признан согласно закону.

– Но права гражданина, – возразил Теогинус, – остаются за ним, независимо от того, кого Гай избрал наследником, что доказано и общеизвестно.