Французский десерт - стр. 49
Храм состоял из тёмно-коричневой приземистой крипты в основании, символизирующей земные грехи, и белокаменной базилики, устремлённой в небо и увенчанной семиметровой бронзовой статуей Христа. Она являлась символом освобождения от этих самых грехов.
Прыснув в кулак, Натан легонько подпихнул меня в плечо и предложил первым делом подняться на самый верх, куда вело несколько лестниц - чтобы покаяться и очиститься.
- Только вместе с вами, мальчики, - рассмеявшись, я приподнялась на носочках и приобняла обоих мужчин за плечи. - Уверена, вам это тоже не помешает.
Таким образом мы и оказались у подножия скульптуры Христа, преодолев длинную винтовую лестницу. До этого момента я думала, что совершенно не боюсь высоты, ведь самолёты, на которых я работала, поднимались на десяток километров в небо. Что уж говорить о каких-то пятиста шестидесяти восьми метрах над уровнем моря. Но как же я ошибалась.
Сам подъём был не так уж и страшен. Подумаешь, узкая крутая лестница. Но стоило нам выйти на площадку, мои колени задрожали. И если бы не две мужские руки, в которые я вцепилась трясущимися пальцами, я наверняка грохнулась бы в обморок от страха. Но да. Да, да и ещё раз да. Это место и захватывающая дух панорама простирающегося внизу города определённо стоили того. И всё же, спустившись вниз, я почувствовала ни с чем не сравнимое облегчение.
Погуляв по парку развлечений, расположенному здесь же на горе, где мужчинам так и не удалось соблазнить меня прокатиться ни на одном из аттракционов, мы пообедали и на несколько часов застряли в музее науки. Все представленные там композиции можно было не только смотреть, но и трогать. Вот где мы действительно повеселились.
А вернувшись в город и поужинав в колоритном ресторанчике, в девять вечера мы отправились на запланированную Лиамом экскурсию с будоражащим названием “Хроники преступной Барселоны”. На город опустилась ночь и, попивая сангрию из больших стаканов, мы погрузились в мир ужаса и разврата, гуляя по узким улочкам, на которых раньше происходили кровавые убийства.
Район Раваль считался местом, где с давних времён селились маргиналы: бандиты, убийцы, насильники и прочая шваль. Сейчас же здесь невероятным образом сочетались современная культура и остатки былого буйства: художественные галереи перемежались с “очагами аморальности”, а книжные лавки и бутики были заполнены не только прилично одетыми людьми, но и яркими трансвеститами вперемешку с представителями различным субкультур.
Под увлекательнейшие рассказы испанского гида мы напитывались криминальной атмосферой, проходя мимо расписанных граффити стен, баров, где любили бывать Сальвадор Дали и Эрнест Хемингуэй, и даже дома, в котором развлекался с девушками Пабло Пикассо.
Среди разномастной публики особенно выделялись эти самые девушки лёгкого поведения, с наступлением ночи вышедшие на свой промысел в слишком откровенных и вызывающих нарядах в стиле кабаре, на которых засматривалась даже я, что уж говорить о двух моих любовниках, так старательно пытающихся скрыть свои заинтересованные взгляды.
Плывущие по улицам облака с необычным запахом курева ещё больше создавали атмосферу нуара, а мне начинало казаться, что мы стали героями старого мистического кино. Иногда поглядывая на Натана и Лиама, я практически воочию видела их в чёрных рубашках и брюках, затягивающихся сигарами или крутящих в пальцах квадратные бокалы скотча или бурбона. А на их плечах висела кобура с неизменными девятьсот одиннадцатыми кольтами.