Фонд последней надежды - стр. 31
А тот вдруг сказал:
– Уважительная причина… Давайте прикрою.
Спрятавшись за широкими плечами Коршунова, Ася от души нагребла копчёной конины, маслин и волованчиков с икрой.
– Всё. Спасибо, Олег Юрьевич.
Её глаза смеялись. Олег удивился мгновенной метаморфозе: только что перед ним стояла мрачная баба в чёрном, с осточертевшим рыжим «хвостиком», перетянутым чуть ли не аптекарской резинкой, как вдруг этот офисный монстр трансформировался на глазах! Что-то проявилось в ней, как на старой затёртой фотографии вдруг проявляется тонкий профиль или изящный изгиб руки. Что-то неопределённо пикантное и в то же время наивное было в этих густо зачернённых снизу зеленовато-карих глазах, немного скуластом лице и улыбке… Да! Улыбка! Вот в чём дело. Улыбнувшись ей в ответ, он вдруг услышал тревожный звон внутренней сигнализации и буркнул, поджимая пальцы на ногах от неловкости:
– Вы одна, Ася, пришли или… С мужем?
Он становится похож на мальчишку, когда улыбается. И даже глупый хохолок на темечке ему идёт. Кажется, что-то про мужа спрашивает.
– Вообще-то, это секрет, но теперь уже… Не то, чтобы мы что-то скрывали… – замялась Ася. – В общем, мой муж – Влад Севостьянов.
– Кто? – вежливо переспросил Коршунов.
– Лауреат… – Ася кивнула в сторону зала.
Влад всё ещё тряс над головой своим Упыраем и желал всем присутствующим «творческого бриза в паруса». Однако сверху уже неслись новые позывные. Влад, сопровождаемый тремя поклонницами, степенно направился к фуршетным столам.
– Да ладно? – удивился Олег Юрьевич.
– Э-э-э… Хотите, познакомлю? – сказала Ася и, не дожидаясь ответа, окликнула: – Влад! Эй, Влад! Иди сюда, я тебя…
Обладатель первой премии Фонда «Ласт хоуп» повёл себя так. Не глядя на Асю, он сделал резкий разворот и быстро пошёл в сторону балкона. Поклонницы, бросая на сумасшедшую самозванку торжествующие взгляды, поспешили вслед за кумиром.
Олег Юрьевич хмыкнул:
– Как вы с мужем-то живёте… Прямо, именины сердца.
– Он… Я и забыла… Мы же договорились, что незнакомы… Ну, чтобы конфликта интересов… не было… – пробормотала Ася и уставилась в пол, словно стараясь проследить, на какую глубину внутрь паркета вросли её ноги. – Понимаете, Влад – писатель. А тут – конкурс. Обидно ведь было не поучаствовать…
– Ася, – сказал Коршунов, – все в порядке. Я никому ничего не скажу, даже если Софа начнёт загонять мне под ногти шприцы из программы «СПИДу – нет!»
Ася благодарно вскинула на него глаза. Нет, он и вправду ничего.
Коршунов помолчал и хмуро сказал, почему-то глядя в сторону:
– Хотите, я вас домой подброшу? Только дорогу покажете.
В машине шефа приятно пахло дорогим одеколоном. Панели с достоинством мигали, зоркинские пейзажи величаво проплывали за тонированными стеклами.
Курить хочется – жуть. Но как-то неудобно, надо дождаться, что ли, пока сам задымит. Она глянула за борт и сказала:
– Здесь по Калинина вверх…
– Калинина? А сейчас эта улица как называется?
– Авеню Карабасова.
– Да ладно, Ася, вы меня разыгрываете, – засмеялся Коршунов. – Не может быть… Так-таки авеню? Да еще Карабасова? А кто таков-то?
– Буркутский просветитель, – ответила Ася. – Книжки для детей писал, типа «Пойдемте, детки, учиться». С коммунистами связался, они его в тридцать восьмом и накрыли… Между прочим, с прадедушкой моим дружил.