Физрук по соседству - стр. 11
— Какой учитель… — начинаю я, но тут дверь распахивается.
Дверь распахивается.
Словно в замедленном кадре выходит она — Вера Константиновна, с безупречной укладкой и довольным выражением на лице. А за ней…
Он.
Стас.
В серой футболке, обтягивающей его широкие плечи так плотно, что кажется — ткань вросла в кожу. Селективный аромат его тела пробивается сквозь тёплый воздух коридора, и у меня на мгновение темнеет в глазах.
Он чуть сменился с ноги на ногу, провёл ладонью по затылку — короткие волосы взъерошились.
— О, отлично, Евгения Макаровна, — с бодростью, которую я слышала сотни раз на педсоветах, произносит Вера Константивновна. — Покажите нашему новому преподавателю учительскую, спортивный зал и, пожалуйста, столовую. Пусть быстрее вникает в ритм школы.
Он поворачивается ко мне. Взгляд цепляется за мой.
Зелёные глаза, чуть прищуренные, как будто он всё это время не дышал. Как будто и ему это даётся с трудом.
Моё сердце пропускает удар.
Я выпрямляю спину. Поджимаю губы, готовая…
— Давайте я! — вскакивает Марина. Но Вера Константивновна опускает ей руку на плечо — мягко, но неумолимо:
— Сидите, Марина. У вас дел много. А Евгения как раз сейчас свободна.
Я открываю рот.
— Как вы можете взять его в школу? Он ведь…
— Да-да, — перебивает Стас с лёгкой усмешкой. — Я уже понял, что красавчик. Но никаких отношений со школьницами не будет, можете не волноваться. Мне нравятся женщины постарше. Особенно... с медицинским образованием.
Я снова открываю рот, чтобы выдать всё, что думаю. Но не успеваю.
Он буквально выталкивает меня за дверь. Не резко, но с напором — и всё, приёмная за спиной, дверь захлопнулась, а вокруг как назло никого.
Спина упирается в стену. Воздух резко обрывается. Стас стоит впритык. Его рука — над моим плечом, дыхание — горячее. Ближе, чем надо. Ближе, чем можно.
Я теряюсь на миг. Мысли скачут назад — к вечеру, к его рукам, к той минуте, когда я перестала дышать и начала… чувствовать.
— Вы не будете здесь работать, — говорю, глядя ему прямо в глаза. — Вы опасны!
— Опасен я только для твоей вагины.
Слова падают, как плеть. Грязно. Хлёстко. Метко.
Я делаю вдох, чтобы ударить — словом, ладонью, кулаком, ногтем в щёку, если понадобится — но он склоняется ближе, шепчет так, что горячее дыхание касается моей шеи, и у меня на мгновение перехватывает горло.
— Могу уйти прямо сейчас… — шепчет он, и голос становится ниже, грубее, срывается на хрип. — Если ты берёшь отпуск… и мы закрываемся в моей квартире, где я буду ебать тебя без передышки — на столе, на подоконнике, с твоими ногами у себя на плечах, с твоими криками в подушку, пока ты не начнёшь дрожать при одном моём взгляде. Ни шансов, ни пощады. Только я — и ты, распластанная, обнаженная, мокрая, зависимая от моей очередной команды.
Каждое слово — как удар током по нервной системе.
Я замираю, вдавленная в стену, и чувствую, как волна жара катится от шеи вниз, пронзая грудь, живот, бёдра. Под одеждой становится тесно. Слишком. Всё тело вспыхивает стыдливой, неуправляемой реакцией.
Он всё видит. Зрачки расширены, дыхание сбилось, и это заводит его ещё больше. Он чувствует власть, чувствует, как меня трясёт изнутри — и наслаждается этим.
Мне хочется ударить. Закричать. Бежать.
Но ноги не слушаются. И язык не поворачивается.