Финеас Финн - стр. 80

, а также полное отделение церкви от государства – таковы были основные политические воззрения мистера Тернбулла. Подозреваю, что с тех пор, как он научился говорить гладко и громко, чтобы его слышала вся палата общин, дело жизни более не представляло для него значительного труда. Ничего не создавая, он всегда мог отделаться общими фразами; не неся никакой ответственности, мог пренебречь подробностями и даже важными фактами. Он ставил себе задачей обличать пороки, но это, быть может, наилегчайшая задача на свете, стоит лишь завоевать аудиторию. Мистер Тернбулл брался валить лес – с тем, чтобы землю дальше возделывали другие. Мистер Монк как-то поведал Финеасу Финну, что оппозиции простительны ошибки, и в этом ее преимущество. Мистер Тернбулл, несомненно, наслаждался этим преимуществом в полной мере, хотя скорее согласился бы молчать целый месяц, чем признал бы это открыто. В целом он, несомненно, был прав, отказываясь от амбиций занять государственную должность, хотя некоторая сдержанность в разговорах об этом не повредила бы.

Беседа за ужином, хоть и касалась политики, была не слишком занимательна, пока им прислуживала горничная. Но стоило ей закрыть за собой дверь, как все постепенно оживились и началась захватывающая словесная дуэль между двумя завзятыми радикалами, из которых один присоединился к действующей власти, другой же оставался в стороне. Мистер Кеннеди почти не раскрывал рта, и Финеас был так же молчалив. Он пришел, чтобы слушать и, пока для его развлечения палили столь мощные орудия, был готов внимать им без звука.

– Полагаю, мистер Майлдмэй делает большой шаг вперед, – сказал мистер Тернбулл, и мистер Монк согласился. – Я не верил, что он на такое способен. Эффекта, конечно, не хватит и на год, но для него и этого много. Мы видим, как далеко может пойти человек, если подталкивать его достаточно настойчиво. В конечном счете неважно, кто министр.

– Я всегда это утверждал, – произнес мистер Монк.

– Да, совсем не важно. Для нас не имеет значения, будет это лорд де Террьер, мистер Майлдмэй, мистер Грешем, или даже вы – если пожелаете возглавить правительство.

– Подобных амбиций у меня нет, Тернбулл.

– Неужели? Если бы я взялся играть в эту игру, то захотел бы обойти всех. Я решил бы, что если я и могу принести пользу в правительстве, так только став премьер-министром.

– И вы не усомнились бы, что годитесь для такой должности?

– Я сомневаюсь, что гожусь для любой министерской должности, – сказал мистер Тернбулл.

– Вы говорите сейчас в другом смысле, – заметил мистер Кеннеди.

– Во всех смыслах, – ответил мистер Тернбулл, поднимаясь на ноги и подставляя спину огню. – Конечно, я не сумел бы учтиво говорить с людьми, которые приходили бы, мечтая меня надуть. Или управляться с депутатами, которые рыщут вокруг в поисках должностей. Или отвечать на вопросы каждого встречного и поперечного – так, чтоб ничего при этом не сказать.

– Отчего ж не отвечать, как следует? – спросил мистер Кеннеди.

Мистер Тернбулл, однако, был настолько увлечен своей речью, что не расслышал – во всяком случае, как будто не обратил никакого внимания – и продолжил:

– И уж конечно, я не сумел бы поддерживать видимость доверия между совершенно бессильным государством и всесильным народом. Я лучше всех понимаю, что совсем не гожусь для такой работы, мистер Монк. Но если бы я все-таки взялся за нее, то хотел бы вести, а не быть ведомым. Скажите нам честно, чего стоят ваши убеждения в кабинете мистера Майлдмэя?