Фигуры молчания - стр. 8
Они оба читают бумажку. Она смотрит на него, он на неё. Два разных мира, но оба уже внутри созданной им рамки.
Воспоминание ускоряется: лишний «тик» метронома, синхронное движение к чемоданчику, пистолет в руке, её полшага назад. Фальшивые «доказательства» в их головах делают остальное.
Выстрел. Он помнит не сам звук, а то, что пришло сразу после: тишину, наполненную осколками. Помнит запах сушёных трав, высыпавшихся из её сумки. И то, как выключал метроном, чтобы убрать этот искусственный пульс из комнаты.
И самое неприятное – взгляд камеры на соседней парковке. Тогда он не был уверен, что она работала. Теперь – не уверен, что она забыла.
Дождь вернул его в настоящий момент. Он уже был в сотне метров от здания полиции. Стеклянный фасад отражал редкие машины, и ему показалось, что в отражении он идёт не вперёд, а назад – обратно в тот вечер.
Он поднял ворот куртки. Сегодня он будет «свидетелем». Но, возможно, это всего лишь новый ход в чужой партии.
В отделение он вошёл неторопливо, как в место, где никогда не был, но точно знает, как оно устроено. Пахло дешёвым моющим средством и мокрой тканью. Пол – серый линолеум с вздутыми пузырями у швов, стены затянуты объявлениями: «Осторожно, мошенники», «Найден паспорт…», «График приёма граждан».
У дежурного за стойкой глаза были усталые, но не пустые – взгляд человека, который за смену видел слишком много лиц, чтобы их запоминать.
– Фамилия, имя, – не вопрос, а механическое действие.
– Кулагин Андрей.
Короткий стук клавиш, щелчок мыши, сканирующий взгляд в экран.
– Третий кабинет, налево по коридору.
Коридор пах табачным перегаром – не от людей, а от стен, в которые вкуривали годами. На пластиковых стульях вдоль стены сидели двое: женщина с папкой документов и парень в спортивной куртке. Женщина держала сумку на коленях, пальцы вцепились в ручки. Парень ковырял ногтем обшивку сиденья, будто хотел найти там тайник. Андрей отметил: у женщины глаза бегают, у парня – нет, значит, она ждёт решения, он – только формальности.
Третий кабинет. На двери – облезшая табличка: старший оперуполномоченный. Внутри – стол, заваленный бумагами, кружка с облупленным рисунком, в пепельнице обломок сигареты. У монитора – мужчина лет сорока с усталым лицом и голосом, в котором слышно «давай без лишнего, у меня работы выше крыши».
– Кулагин? Садитесь.
Андрей сел так, чтобы видеть и дверь, и окно. Опер перебирал папку, не глядя.
– Значит, вы в ночь с тринадцатого на четырнадцатое проходили через район Козлова улица? – прозвучало как утверждение.
– Возможно. Я часто там бываю, – он чуть пожал плечами. – Работа такая.
Опер поднял глаза.
– А чем вы там занимаетесь?
– Диспетчер доставки. Периодически приходится передавать кое-что курьерам, когда те не успевают. – Он сказал «кое-что» с такой интонацией, будто это мелочь, не достойная расспросов.
На стол легла фотография. Размытое ночное изображение с камеры – силуэт в куртке, идущий мимо автостоянки. Лицо не разобрать.
– Это вы?
Андрей наклонился, глядя чуть дольше, чем нужно, как будто проверяет каждый пиксель.
– Может, я. Плохо видно. Куртка похожа, но таких в городе – тысячи.
Опер не торопился убирать фотографию. Пальцем он слегка подвигал её по столу, словно проверял, как Андрей отреагирует на движение, а не на сам снимок.