Фигуры молчания - стр. 2

Через полминуты оба – и парень с браслетом, и этот мужчина – получили одно и то же приглашение: склад на окраине, в старой промышленной зоне.

Андрей вышел из бара первым. Ему не нужно было ехать прямо туда – он знал, что время на дорогу станет частью партии. Сквозь базу он проверил: парень уже вышел из дома, а мужчина вызвал такси.

Он выбрал точку неподалёку от склада – старый автобусный павильон, с которого было видно ворота. Это была позиция, где он контролировал весь «поле боя», но оставался вне чужих маршрутов. В шахматах такие точки называют тихими, но решающими – здесь фигуры делают вид, что просто стоят, а на самом деле готовят мат.

Первым приехал парень. Он стоял у ржавой двери, оглядывался, явно ожидая кого-то. Через пять минут показался мужчина в кожанке. Андрей чуть улыбнулся: ходы сошлись.

Он не любил прямого насилия – это портило эстетику. Но он любил контекст, который делает насилие неизбежным.

В этом и была красота: вынудить фигуры столкнуться так, чтобы они сами решили, что всё произошло случайно. Случайность – самая надёжная ловушка. Она усыпляет даже тех, кто привык подозревать подвох.

Склад был серым коробом с ржавой дверью и сломанным фонарём. Первым подошёл парень. Он переминался с ноги на ногу, то проверяя телефон, то оглядываясь в темноту.

Через пять минут показался мужчина. На лице – лёгкая ухмылка, в руке бутылка. Андрей, спрятавшись за остановкой, наблюдал. Он любил этот момент – когда фигуры впервые видят друг друга.

– Ты за призом? – парень кивнул на бутылку.

– Мой, – коротко бросил мужчина.

– Да я первый пришёл.

Слова стали короткими, голоса – жёсткими. Мужчина сделал шаг вперёд, парень не отступил.

Внутри склада пахло сыростью и железом. Пол скользкий, у стены торчит старый металлический штырь. Андрей знал, что одного толчка будет достаточно.

Парень рванул к бутылке, мужчина – к двери. Их руки сцепились, кто-то споткнулся. Скрежет обуви по полу, короткое «Эй!» – и парень срывается, тянет мужчину за собой. Тот инстинктивно толкает.

Тело парня ударяется о штырь с влажным звуком. Пауза. Мужчина отпрянул, уставился, как на что-то невозможное.

Андрей медленно достал из кармана маленький блокнот и, не глядя на них, вписал: «Белые открыли пешкой на e4».

Мужчина стоял, как прибитый, глядя на парня, который уже не двигался. Пальцы всё ещё сжимали горлышко бутылки, и он никак не мог решить – бросить её или спрятать.

Потом, будто вынырнув из сна, он резко отшвырнул бутылку, развернулся и побежал к выходу. Его шаги гулко отдавались по пустому складу. За дверью он перешёл на быстрый шаг, оглядываясь каждые десять метров – так бегут не за спасением, а от собственной памяти.

Андрей остался на месте ещё пару минут. Он никогда не подходил к телам – не из страха, а потому что момент завершённого хода для него был чище без лишних движений.

Он смотрел на неподвижную фигуру и думал о том, что смерть не делает человека «белым» или «чёрным». Она просто снимает его с доски. Настоящая ценность – в том, что фигура успела сделать перед этим.

В памяти всплыло лицо парня на записи камеры, когда тот увидел голубя на столбе. Улыбка, смешок – и вот он здесь, с пустыми глазами. Один ход от смеха до тишины.

Андрей убрал блокнот в карман, поправил ворот куртки. Вдалеке завыла сирена – то ли скорой, то ли полиции. Он знал, что и те, и другие опоздают.