Фиалковое сердце Питбуля - стр. 15
– Либо ты убегаешь, если не уверен, что выключишь первым, либо бьешь так, чтобы не выключили тебя.
И следом новая пара ударов, после которых в очередной раз убеждаешься, что деньги отец платил не за красивые только в кино финты. В реальной жизни никто не крутит вертушки, предпочитая пустить пулю в лоб или полоснуть ножом по горлу.
– Глок, встанешь так, чтобы не отсвечивать, – выдал я последнее цэ у перед тем как пойти с морковным букетом в кофейню.
Заказал себе двойной эспрессо и уже через пять минут убедился в том, что чутье меня не подводит.
Эвридика тоже пришла раньше. С объемным пакетом в руках, видимо с моей курткой внутри, и подругой под боком. Худющей, как смерть, девчонкой с огромным зонтом-тростью в руках, который она сжимала так, будто собиралась им отбиваться, но ничего кроме улыбки у меня такой «воинственный» настрой не вызвал. Сели за разные столики. Телохранительница даже удивила выбранным местом – так, чтобы оказаться за моей спиной, подсядь я за столик ее объекта опеки. А Эвридика взглядом скользила то по парковке за окном, то перескакивала на свою подругу, позволяя мне рассмотреть свое лицо со всех ракурсов и ещё раз убедиться в удивительном цвете ее глаз. Маленький аккуратный и чуть вздёрнутый носик. Родинка над уголком чувственных, манящих поцеловать губ, едва тронутых помадой. Забранные в шишку непослушные вьющиеся волосы, переливающиеся в свете то в темно-русый, то в каштаново-медный. Ушки, чем-то отдаленно похожие на те, какие рисуют эльфийкам, и скорее всего предмет давнего, но уже не такого сильного комплекса – Эвридика никак не могла определиться, прикрыть их выбившимися прядями от прямого взгляда или оставить. Длинная шея, которую больше подчеркивал чем прятал объемный ворот свитера, тонкая пульсирующая венка – волнуется. Каждый увиденный кусочек, настолько идеальный, что можно рассматривать часами, восхищаясь его завораживающей красотой, но собранные вместе они заставляли сердце запнуться. А потом ещё раз, когда я снова возвращался к ее глазам. Два огромных, обрамлённые пушистыми ресницами, фиалковых озера, магнитом приковывающие к себе взгляд. И как оказалось не только мой. Парень, сидящий за столиком передо мной, тоже пожирал пока ещё одинокую девушку, ждущую кого-то. Он даже начал подниматься, чтобы подкатить с какой-нибудь тошнотворной до блевоты банальщиной, но я оказался не в пример быстрее и наглее. Придавил ладонью плечо привставшего было пикапера, несильно надавив пальцем на нервный узел, чтобы он поумерил пыл и не лез туда, куда его не просят, и бесшумной походкой подошел к столику, за которым сидела Эвридика:
– Добрый вечер, Эвридика. Это тебе, – протягиваю морковный букет и улыбаюсь ее улыбке. Искренней и говорящей о том, что смог удивить. Фиалковые озера распахиваются шире, поражая и разом скатывая меня в ту самую банальщину, за которую только что припустил парня. – Улыбка девушки с таким именем – невероятное сочетание.
Любые комплименты, приходящие мне на ум, рядом с ее именем превращались в безвкусную пошлость. Ведь оно само, Эвридика, звучало музыкой ласкающей слух, и его хотелось повторять снова и снова. Эвридика… Эвридика… Эва… Пьяное послевкусие медленно расползается по венам искрящимся шлейфом, а потом взрывается и бьёт наотмашь прямиком в мозг вспыхнувшим на ее щеках румянцем.