Фестиваль - стр. 34
Лена расхохоталась:
– Трепло!
– Заметьте, не просто трепло, а клевое трепло. Ладно, пошли где-нибудь посидим, поговорим по-человечески, а то я сейчас был в таком паноптикуме. Да и добавить, честно говоря, уже пора.
Глава шестая
Мысль, опережающая действие, – это план, мысль, опережающая неконкретное действие, – это авантюра, мысль, опережающая неконкретное действие с конкретным положительным финалом, – это уже уровневая авантюра, способная влиять на самые разнообразные и многочисленные факторы нашей фантасмагорической действительности.
Почему-то считается, что «авантюра» – это слово нехорошее, хотя на самом деле любой прорыв в неизведанное, любой резкий скачок в эволюцию человечества успешным своим завершением обязан именно ей.
Авантюризм Флюсова имел все признаки именно уровневой авантюры, заниматься обычными рутинными проблемами ему было скучно и противно. Последнее чувство вело к раздражению, а уже оно в свою очередь частенько выливалось в многодневные загулы, бессмысленное времяпрепровождение, общение с разного рода непонятными людьми, часто лишенными не только моральных принципов, но и политических ориентиров.
Одним из постоянных собутыльников нашего писателя был достаточно известный в московской тусовке рок-журналист Михаил Жигульский. Михаил Викторович был среднего роста, но благодаря худобе и тонким ногам казался значительно выше. Обычно он носил зеленый пиджак с выцветшими рукавами, желтые джинсы какой-то австралийской фирмы, старомодный узкий галстук под «Битлз» фиолетового цвета и тяжелые кованые башмаки, явно косящие под обувь американских «коммандос». Из-под лоснящейся беретки с обеих сторон выбивались пушистыми прядями длинные черные волосы, прикрывая на висках косые бакенбарды.
Попугайская расцветка одежды дополнялась удивительной способностью плеваться при разговоре, что обычно вынуждало собеседников постоянно отворачиваться, прикрывать лицо и одежду руками или платком.
При этом манера разговора господина Жигульского была пулеметной. Он мог говорить часами с кем угодно абсолютно на любые темы, при этом путаясь, перескакивая с одной мысли на другую, а порой и просто забывая то, о чем говорил секунду назад. В довершение всего, будучи близоруким, он частенько, нарушая правило личного пространства, разговаривал со своим визави нос к носу, при этом машинально откручивая тому пуговицы на одежде, если таковые, конечно, имелись.
Таков был субъект, проснувшийся ни свет ни заря в одном из женских рабочих общежитий московской окраины и абсолютно не помнящий и не подозревающий, как он туда попал.
Он приподнялся на кровати и стал взирать на окружающий мир; увиденное его нисколько не обрадовало.
Он посмотрел на унылую обстановку незнакомой комнаты и попытался сосредоточиться, что удалось ему далеко не сразу. С ужасом обнаружив рядом с собой мирно сопящее грузное тело немолодой женщины и стараясь ее не разбудить, он тихонечко соскользнул со своего ночного ложа и начал аккуратно шарить по углам комнаты в поисках своей одежды.
Кое-как экипировавшись, спустился по нестерпимо воняющей краской лестнице на первый этаж и вышел на улицу.
Так, теперь самое главное – это обнаружить сейчас хоть какие-нибудь остатки вчерашнего «бабла».
Полазив по всем имеющимся карманам, в одном из них он, наконец-то обнаружил приятно шуршащую наличность.