Ферма - стр. 5
Ата поеживается и закрывает глаза. Джейн укрывает ее простыней, удивляясь тому, какой маленькой кажется сестра. Когда она ходит или стоит, то выглядит высокой, куда выше своего пятифутового роста. «Ата» на тагальском языке означает «старшая сестра» или «женщина, покровительствующая младшим». Такова и ее роль в общежитии. Она утихомиривает бранящихся, одалживает деньги оказавшимся на мели и единственная из всех отваживается обращаться с жалобами к хозяину общежития – например, из-за мышей в чулане или очередной протечки. На работе Ата авторитетно разговаривает с миллионерами, которые в присутствии своих отпрысков сами превращаются в детей, неуклюжих существ, которые ищут помощи Аты, чтобы заставить новорожденных есть, спать, рыгать и при этом не плакать.
Но, лежа на диване с натянутой по горло простыней, она выглядит такой крошечной, будто может поместиться у Джейн на коленях.
До того как Ате поручили первого ребенка, а это произошло более двадцати лет назад, она никогда не бралась за подобную работу. Во всяком случае, никогда не нянчила чужих детей. Она помнит, как появилась на пороге увитого плющом особняка Престонов. Шел дождь, она держала зонтик в одной руке, сумку в другой, и на ней был белый костюм: халат и брюки, как полагается няне. «Я была похожа на загорелую Мэри Поппинс», – любила шутить Ата, хотя Джейн всегда считала, что сестра испытывала страх – ведь она очутилась в незнакомой стране и ее семья осталась так далеко. Нелегко начинать новую жизнь, когда тебе за сорок.
Ата нашла работу через свою подругу Литу, которая давно вернулась домой, на Филиппины. Лита служила тогда у Престонов экономкой. По выходным, когда обитательницы общежития готовили обед, Ата любила рассказывать истории о своих хозяевах. С мистером Престоном все было в порядке, он вечно был занят работой, но миссис Престон казалась ей странной. Она обожала деньги, но также и презирала их. Она говорила о дамах, которые обедали в ее клубе для избранных, так пренебрежительно, словно не была одной из них. Она устраивала мероприятия, на которые полагалось приходить в вечерних туалетах, и разгуливала на них босиком. Она ездила к друзьям-художникам в Бруклин и Квинс на метро, но на Манхэттене всегда пользовалась услугами своего водителя, и еще до рождения ребенка Лита слышала, как миссис Престон объявила подругам, что неестественно делить материнство с кем-то посторонним.
Ее малышу, мальчику, потребовалось всего две недели, чтобы заставить мать переменить мнение. Он мучился коликами, орал целые сутки напролет и умолкал, лишь когда его брали на руки и ходили с ним вверх-вниз по лестнице. При остановке, даже непродолжительной, он снова начинал плакать. Наконец, впав в отчаяние, миссис Престон попросила Литу «найти кого-нибудь в помощь».
Лита тут же вспомнила об Ате, которая нуждалась в деньгах, и сказала миссис Престон, что ее подруга настоящий эксперт по части младенцев. Это не было большой натяжкой. В Булакане[7] Ата каждое лето работала в бесплатной церковной клинике и совершенно самостоятельно вырастила четверых детей.
Поскольку Ате больше некуда было податься, ей пришлось запастись терпением. Она была готова ходить с малышом вверх и вниз по лестнице, иногда часами, целовать, когда он начинал плакать, его испещренное крапинками личико и даже издавать похожие на шум океана звуки, напоминающие о покое, царящем в материнской утробе. Она брала его на долгие прогулки в Центральный парк, даже когда было холодно и моросил дождь. В коляске, подпрыгивающей на неровностях, ребенок успокаивался. Он сосал палец и смотрел на движущееся небо. Дома, когда день клонился к вечеру, малыш, выгибая спинку, снова принимался плакать, и миссис Престон начинала терять терпение. Тогда Ата посылала ее отдохнуть и начинала ходить по лестнице – вверх и вниз, вверх и вниз, прижимая крошечное тельце к груди. Престоны сперва наняли Ату на три месяца, но миссис продлила этот срок один раз, другой, а потом еще раз – пока ее сыну не исполнился год. Миссис Престон рассказывала всем, что Ата стала ее спасительницей, которую она никогда бы не отпустила.