Феодора. Всевластная императрица Византии - стр. 20

– Петр, – возражал он, – ты не можешь обучать солдат. Они должны знать, что у командира твердая рука. Нельзя ожидать, что они начнут почитать тебя лишь потому, что хорошо вымуштрованы. Нет, они ждут от тебя действий. Однажды я сдержал наступление Дараса, приказав своим гуннам захватить персидский лагерь, но только после нескольких часов терпеливого ожидания. Эти гунны не стали бы защищать крепость, но принялись ждать обещанной добычи, потому что поняли, что она неизбежна. – Косматые брови дядюшки сдвинулись при воспоминании о былых временах. – Как там гласит пословица? Кто силен, тот и прав. Если армия не поддержит тебя, Петр, ты просто напрасно потратишь время, издавая законы. Разве в книгах об этом не сказано?

– Сказано, Август, – признал Юстиниан, который всегда обращался так к своему дядюшке, – однако мне кажется, что войска больше признают твое командование, и было бы самонадеянно с моей стороны обучать даже группку солдат.

Польщенный, но до конца не убежденный Юстин покачал головой:

– Петр, рана в ноге беспокоит меня. Я не могу сидеть на коне во время военного марша. Но я не слепой. Армия следует старым законам, но и в подметки не годится легионам Феодосия. Она может лишь прятаться за укрепленными стенами. Наша армия существует только на бумаге. – Он угрюмо уставился на круглое румяное лицо своего племянника. – Город без армии погибнет. Не знаю, как ты справишься с этой ситуацией. Не забудь: нельзя передавать бразды правления другому человеку.

Юстиниан имел на этот счет свои соображения. Ему казалось, что старый Юстин оплакивает забытые легионы великих завоевателей. Современные войны выигрывались уже другим оружием, а не мечами и латами. Поэтому он промолчал, ожидая своего часа. А ждать пришлось долго. Дядюшка умел притворяться невежественным в вопросах, которые на самом деле прекрасно понимал. Этому немало способствовала личина «простого старого солдата». Из-за того, что злые языки во дворце перешептывались о неумении Юстина написать свое имя, он приказал изготовить себе золотую печать с выбитыми на ней именем и титулом, которую стал всегда носить с собой. Ему хотелось, чтобы сообразительный племянник помогал, а не заменял его в делах.

Поразмыслив, Юстин возвел Юстиниана в высочайший ранг Благороднейшего и назначил его почетным начальником императорской охраны. Он решил, что это обеспечит юноше, как он в душе называл его, необходимый престиж, и не потребуется даже участия в военных действиях. Теперь Юстиниан проводил большую часть дня в стенах дворца. Бдительные силентиарии следили за каждым шагом императорского любимца. Это были высокородные прислужники самодержца, которые служили верно ему одному, хотя и могли переметнуться к тому, кто достаточно бы им заплатил. По их мнению, Юстиниан был ревностным любителем вмешиваться в чужие дела, согласным ждать смерти императора, чтобы дорваться до власти.

Однако теперь отношения Юстина и Юстиниана опять изменились. Человек без титула мог обзаводиться друзьями в высоких кругах, а император, по традиции изолированный от своего народа, мог лишь изредка появляться перед людьми в полумраке. Поутру Юстина ожидали сенаторы, а его в это время одевали и напоминали, что ему следует превратить своего сына в нового цезаря. И так постепенно Юстину намекали на этот почетный титул, что он скоро понял: величественный ранг цезаря означает истинную и полную власть над военными. Именно об этом мечтал Виталиан.