Феномен зависти. Homo invidens? - стр. 51

Показательно: выражение «сыны света», не встречающееся в Ветхом Завете, использовалось как именование верующих в кумранских рукописях и в Евангелии от Иоанна, создавшего достаточно разработанное богословие света как символа Божественного присутствия[159]. Чрезвычайно интересно в контексте поисков символики глаза и используемое Лукой и Матфеем понятие «чистого» и «худого» ока. У Луки оно служит средством распознавания Мессии: «Светильник тела есть око; итак, если око твое будет чистым, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо, то и тело твое будет темно. Итак, смотри: свет, который в тебе, не есть ли тьма?» (11:34–35). Матфей в аналогичном эпизоде (6:22–23) акцентирует связь «чистого» ока с милостью, щедростью, а «худого» – скаредностью[160]. Такая трактовка воспроизводит ветхозаветную интерпретацию: «Из имения твоего подавай милостыню, и да не пожалеет глаз твой, когда будешь творить милостыню. Ни от какого нищего не отвращай лица твоего, тогда и от тебя не отвратится лице Божие» (Тов. 4:7). О том же говорит и Моисей во Второзаконии: «Если же будет у тебя нищий кто-либо из братьев твоих…то не ожесточи сердца твоего и не сожми руки твоей перед нищим братом твоим» (15:7) и берегись, чтоб «глаз твой сделался немилостив к нищему брату твоему» (15:9). Важная для нашей темы деталь: немилостивое, худое, злое око нередко квалифицируется в ветхозаветных текстах как завистливое. Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Зол, кто имеет завистливые глаза, отвращает лицо и презирает души. Глаза любостяжательного не насыщаются какою-либо частью, и неправда злого иссушает душу. Злой глаз завистлив даже на хлеб и в столе своем терпит скудость» (14:8-30). Книга притчей Соломоновых: «Не вкушай пищи у человека завистливого и не прельщайся лакомыми яствами его; потому что, каковы мысли в душе его, таков и он; «ешь и пей», говорит он тебе, а сердце его не с тобою» (23:6–7). Словом, как настаивает Соломон, «кроткое сердце – жизнь для тела, а зависть – гниль для костей» (Пр. 14:30), не позволяющая светло и чисто смотреть на мир.

Думаю, читатель, мы достаточно погрузились в мифопоэтическую символику глаза и сполна ощутили его недюжинные способности: служить окном в мир и быть лоцманом в физическом и духовном пространствах, дарить образы, без которых был бы скуден внутренний мир, проницать суть людей, вещей и событий, быть защитником и судией, карать и миловать, радовать и огорчать и т. д. и т. п. Впрочем, и по каждодневной речевой практике[161] нам с вами хорошо известно: глаза и зрение выполняют множество функций, выходящих за их прямые обязанности поставлять картинки окружающего. Видеть – это, разумеется, получать зрительные образы, но и знать, думать, оценивать, испытывать, переживать, переносить, встречать кого или что-нибудь… Глаза – это, разумеется, орган зрения, имеющий цвет и форму, но они радуются, тоскуют, умоляют, т. е. являются самостоятельным субъектом бурной эмоциональной жизни. Взгляд можно определить как зрительную ось, но он ласкает, негодует, зовет, буравит, провожает, пожирает, отталкивает, зовет, испепеляет. Фигуры речи? Согласен. Как ни старайся, стену взглядом не пробуравишь, костер не разожжешь, не наешься и противника не опрокинешь. Почему же так говорим и не удивляемся, когда слышим?