Это моя работа. Любовь, жизнь и война сквозь объектив фотокамеры - стр. 32

У Мэрион уже появился новый бойфренд, профессиональный горный байкер. Он проводил экскурсии для полупрофессиональных горных байкеров. В пасхальный уик-энд они собрались отправиться в соседний штат Веракрус, и я предложила Мэрион присоединиться к ним. В детстве я была настоящим сорванцом и полагала, что в велосипеде, пусть даже и горном, ничего сложного нет. Десяток велосипедистов выехали из города Папантла де Оларте, любуясь желтыми цветами ванильных деревьев. И стоило мне нажать на тормоза на большой скорости, как я перелетела через руль!

Остаток уик-энда мне пришлось провести в минивэне поддержки. Одним из проводников был молодой мексиканец Уксваль с пышной шапкой черных волос. Он говорил на испанском, английском, итальянском и еще на массе разных языков в той степени, которая позволяла ему очаровывать женщин со всего света. Он собирался жениться, но почему-то нас сразу же потянуло друг к другу. Как большинство маменькиных сынков, Уксваль умело использовал женственную сторону своей натуры. Но все в нем было каким-то неестественным. В конце поездки мы простились, и я пожелала ему счастья в браке.

Через два дня он позвонил и спросил, нельзя ли ему зайти ко мне – я снимала квартиру еще с двумя американками. Я дала ему адрес, и он приехал через несколько часов. Как только я открыла дверь, он сразу же сжал меня в объятиях и стал целовать. Мы очень долго не могли отпустить друг друга, а потом он повернулся, чтобы уйти.

– Я должен был сделать это, прежде чем решиться на что-то другое, – сказал он и вышел из квартиры.

В тот же вечер Уксваль разорвал помолвку.

Меня смущал роман с человеком, который разорвал помолвку из-за того, что его потянуло к совершенно незнакомой женщине, но его решительность пришлась мне по душе. Несколькими годами раньше бабушка Нина усадила меня за кухонный стол в Хэмдене, штат Коннектикут, и решила поговорить со мной о любви. Я только что рассталась с Мигелем – он был слишком замкнутым и пассивным для меня. В моем юном возрасте любовь и жизнь казались неразрывно связанными, а вопросы о том, кого любить и какую профессию выбрать, сплетаются в один – как жить?

– Выдам тебе секрет, – игриво сказала бабушка, словно собираясь признаться, что они с дедушкой занимались любовью до брака.

И то, что она сказала, я запомнила на всю жизнь.

– Раньше я встречалась с парнем, Сэлом, – сказала бабушка. – Много лет назад он подвозил меня с работы и провождал до самого порога. Мы часами сидели на бетонных ступеньках на Шерман авеню. Нам не хотелось расставаться, и мы шли с Шерман авеню до Чэпел-стрит. Мы ходили на шоу Парамаунт. Он был веселым и общительным. Мы ничем не занимались – только гуляли и ходили в кино за двадцать пять центов. С ним было весело. Он постоянно обнимал и целовал меня. Но у него был серьезный недостаток. У него не было денег. Он много работал. Он целыми днями работал, чтобы помочь матери заботиться об остальных детях. И у него никогда не было денег. И будущего.

– Наши пути разошлись, и вскоре в него влюбилась моя подруга, Элинор, – продолжала бабушка. – Она с ума от него сходила, и ему она тоже нравилась. Сэл хорошо к ней относился, а она была готова для него на все. Постоянно готовила ему еду и старалась сделать все, что ему было нужно. Он много работал, чтобы она ни в чем не нуждалась. А я уже была с Эрни. Не пойми меня превратно, твой дед был отличным добытчиком и полностью мне доверял. Мне не приходилось показывать ему чеки из магазинов, а ведь мои сестры вынуждены были делать это. Твой дед давал мне полную свободу. Он позволял мне играть в карты на Квиннипиак авеню и никогда не говорил, что я должна возвращаться к определенному времени. Когда приезжали его братья, Эрни сидел за столом и смотрел, как мы играем. Сам он играть не любил, но сидел, смотрел и болтал с нами. У Элинор с Сэлом тоже все было хорошо. Они сохранили свой брак на всю жизнь. Я ни о чем не жалею. Твой дед, может быть, был чуть холодноватым человеком, но очень хорошим… Недавно я узнала, что у Элинор болезнь Альцгеймера – и быстро прогрессирует. И тогда я сказала: «Знаешь, Эрни, думаю, мне нужно позвонить Сэлу и выразить сочувствие – и пригласить его на кофе». – «Конечно», – ответил Эрни, даже не слушая меня. И однажды, когда твой дед был на работе, в дверь позвонили. Это был Сэл. Элинор уже была в специальной больнице, и он пришел один. Мы разговаривали, вспоминали те времена, когда нам было по шестнадцать лет и мы гуляли по главному бульвару Хэмдена. Я сказала, что мне очень печально узнать о болезни его жены. Мы допили кофе, и Сэл поднялся, чтобы ехать в больницу. Я проводила его до дверей, и там Сэл обнял меня. Он обнял меня и поцеловал так, как меня не целовали с тех золотых деньков, когда Сэл провожал меня с работы по главному бульвару. «Я больше пятидесяти лет ждал, чтобы сделать это, Антуанетта», – сказал он. «Я знаю», – кивнула я и закрыла за ним дверь. Его жена умерла через три дня, и я не позвонила ему. Я чувствовала себя странно. До того поцелуя я могла общаться с ним совершенно свободно. Но поцелуй все изменил. Даже телефонный звонок может все изменить. Но, знаешь, я забыла, что поцелуи могут быть такими. Когда мужчина обнимает тебя и целует по-настоящему. Это поразительное чувство. Не пойми меня неправильно, твой дед много работал, был хорошим добытчиком, но у нас с ним все было спокойно. Но как это могло быть? Разве можно было сохранить страсть так долго? Я готовлю еду, а Эрни не ест. Я говорю: «Эрн, давай выпьем кофе», – и он пьет, но никогда не просит сам. Мы едем домой от врача, и я предлагаю: «Эрн, давай остановимся и выпьем кофе в “Данкин Донатс”». А он говорит, что мы можем выпить кофе дома.