Ёськин самовар - стр. 24
– А кстати, про обувь, – всплеснула руками тетя Мотя. – Галка, у тебя, поди, найдутся для Осипа какие-нибудь приличные кроссовки. Негоже парню перед городскими невестами в сандалиях щеголять.
– Да у тебя, небось, и самой что в закромах завалялось, – съехидничала Груша.
– Боюсь, не по размеру будут. Ну-ка, какой носишь? – повернулась к Иосифу.
– Сороковой, – немного неуверенно ответил он.
– Посмотрим, подберем что-нибудь. А ты, подруженька, – кивнула она Гале, – сбегай за джинсами. Не обеднеем. Пусть уж невесты глядят, кто к нам во двор приехал!
Тетя Мотя подошла и постучала в дверь соседней комнаты – той самой, где жила мать-одиночка с сыном. Эти жильцы за весь день ни разу не показались на глаза, в гулянье не участвовали.
– Дикари, – сдержанно, почти шепотом, пояснила Иосифу Груша. – Что мать, что ее оболтус, Сашка. Боятся даже на общей кухне варить. Купили керогаз в комнату и шифруются. Оно нам надо – что там завидовать их баланде?
– Нинка! – громко окликнула тетя Мотя, стуча кулаком в дверь, стараясь перекричать музыку, льющуюся из магнитофона. – Пусть мой Оська сейчас помоется. Знаю, что сегодня твоя очередь. Давай поменяемся, ладно?
Не дожидаясь ответа, тетя Мотя бодро проследовала в ванную, и вскоре оттуда послышался шум набирающейся воды.
В эту же минуту Груша шмыгнула в свою комнатушку, и почти сразу вернулась с полотенцем в руках.
– Я шмотками не барыжу, – пробурчала она Иосифу полушепотом. – Но махровку могу подарить.
– Вот и ладненько, – кивнула тетя Мотя, выглядывая из ванной с довольным видом. – С миру по нитке – голому рубаха.
– А куда это они собрались? В комбайновый, иль в наш, штамповский? – вслух поинтересовалась Груша, не сводя взгляда с Иосифа, словно прикидывая, как он будет смотреться под вечерним светом клубных лампочек.
– Конечно же в наш, заводской, – отозвалась тетя Мотя, будто вопрос был праздным и даже обидным. – Чего это по чужим клубам шастать? У нас и музыка, и девки – все свое.
– Так ДК Комбайнового ближе, – не унималась соседка. – И зал там побольше, и освещение новое поставили…
– Да угомонись ты, прошу тебя, – отмахнулась Мотя. – Ноги молодые, не сотрутся. А дух у нас лучше – свой.
– И девчата, между прочим, тоже у нас огонь, – добавила вернувшаяся Галина Николаевна, и с этими словами подмигнула Иосифу. Протянула ему завернутый в газету кулек. – Примерь!
Парень засмущался еще больше, но уголки его губ уже начинали выдавать внутреннюю улыбку: все шло куда веселее, чем он ожидал этим утром…
Когда он вышел из дома, на той же скамейке у подъезда, где пару часов назад его встречали три пожилые женщины в белых платочках, теперь сидели три девочки-подростка – словно будущее сменило прошлое на посту.
Одна – темноглазая, с заплетенными в две тугие косички волосами, в алом ситцевом платьице с белым воротничком, неотрывно вертела в руках зеркальце и подкрашивала губы.
Вторая – повыше ростом, в платье с мелким цветочным рисунком, по-взрослому накрашена тушью, при этом то и дело поглядывала на Иосифа с вызывающей улыбкой.
Третья – с самыми длинными ногами, сидела боком, постукивая каблуком по асфальту, и грызла семечки, лениво сплевывая шелуху прямо под скамейку, где уже собралась целая россыпь тонких серых лепестков.
– Танька, Маринка, Сонька. Чтоб вернули мне его в целости и сохранности! – донесся со второго этажа голос тети Моти. Она каким-то чудом умудрилась просунуть голову в форточку и теперь глядела вниз с таким видом, словно лично провожала сына в дальний поход.