Екатерина Чубарова - стр. 46

– Как думаешь, кто они друг другу?

– Супружники. Нет?

– А комнаты-то разные взяли.

Шушуканье их долетало до ушей Екатерины. Она смотрела на Раффаеле и с досадой комкала салфетку.

– Жаль, что мы с вами не похожи и не сойдём за родственников! – она бросила недоеденную кулебяку. – Доброй ночи вам!

Он простился с нею одним поклоном – без нежностей. Подозвал девку, попросил подать ячменных зёрен для голубя.

Наутро они отправились на станцию. Поднялись по ступеням в тёплый бревенчатый дом, и Раффаеле отворил дверь – пропустить Екатерину.

На столе кипел самовар – труба гудела, выпуская клубы горячего дыма. Отставной генерал… Сергей Степанович мешал ложкой чай, подпирая кулаком сдобренную сединой голову.

Екатерина спряталась за плечо Раффаеле:

– Там Ильины! Семья Александра! Я не могу показаться им. Они не должны видеть меня с вами.

Евдокия Николаевна обнимала шалью дремлющую Веру. Восьмилетний Костя спал на лавке под отцовской шинелью – головой на коленях сестры.

– Но вы можете узнать вести от них, – Раффаеле приподнял ярко-чёрные полоски бровей.

– Дверь, господа, затворите! Избу остудите! – крикнул голос смотрителя. Екатерина убрала ногу с порога.

– Прошу вас, займите их, а я подойду к смотрителю. За вами они меня не заметят. Постарайтесь узнать, куда они едут и есть ли новости об Александре.

Раффаеле прошёл в дом.

– Могу ли я ждать за вашим столом?

– Ради Бога, – ответил Сергей Степанович.

Герцог подвинул стул и сел напротив генеральши и детей, закрыв собою смотрителя. Вера застенчиво хлопала сонными глазами, Евдокия Николаевна улыбалась. Костя, как мёртвый, не поднимал кудрявой головы с Вериных колен.

Екатерина пробралась к смотрителю, закрываясь полями шляпки.

– Вы путешествуете по России в такие опасные времена, господин герцог? – послышался за её спиной голос Евдокии Николаевны.

– Я еду на войну, – ответил Раффаеле.

Генерал окинул ироничным взглядом его тёмно-коричневый каррик с тройной пелериной, белые панталоны, заправленные в сапоги с каблуками, касторовую31 шляпу в руках с «квакерской» пряжкой, подбитую изнутри белым шёлком.

– Хотите примкнуть к ополчению? – спросила Евдокия Николаевна.

– Да. К о-поль-ченью.

Веру насмешил иностранный выговор герцога. Она улыбалась, поглядывая на матушку.

Городок окружали живописные высокие холмы, поросшие сосняком, ельником и низкими пушистыми кустиками – по-летнему зелёными и усыпанными золотыми крапинками. Погода налаживалась: синее небо с маленькими кучками облаков казалось здесь по-особенному сухим.

Четверню запрягли – и Екатерина разместилась в карете рядом с голубиной клеткой, у окна. Стала ждать Раффаеле. По пустому двору, утоптанному копытами, гуляли смотрителевы куры, раскапывали лапками землю, выклёвывали дождевых червей.

Наконец, он появился. На ходу надевая шляпу. Со связкой баранок на локте.

– Ну что, сеньор Раффаеле?

– Они едут в Сан-Пьетробург. Генерал сказал, что французы за сто вёрст от Москвы, а русская армия располагается сейчас у города Вья-зьо-мы.

– Значит, они отступают. Нам следует ехать в Москву, чтобы встретиться с русской армией.

Колокольчик зазвякал в такт лошадиному шагу.

– А что Александр? Они получали известия о нём после двадцать шестого августа?

– Они ничего не знают о судьбе подпоручика, – Раффаеле покрутил большим и указательным пальцем. – Я сказал, что знаком с их сыном. Они не получали вести о нём.