Егорьевские тайны. Проклятая шкатулка - стр. 16

Бабка Агафья встретила Аннушку с кривой усмешкой:

– Пришла все-таки! Ох, и сильна в тебе злоба!

– Не злоба это! – буркнула Аннушка в ответ.

– Нет? А что же? Уж не любовь ли? – разразилась хохотом старуха.

– Отчего же нет? – сузила глаза Аннушка, сердясь на бабку Агафью.

– А оттого, что люди, ведающие, что такое любовь, ко мне не ходят! Решиться на черное дело может только черная душа! – пояснила старуха презрительно. – Ну, да не мое это дело. Мне за свои грехи ответ держать, тебе – за твои. Айда в дом, надо подготовиться.

***

На столе стояли свечи, которые старуха, нашептывая что-то себе под нос, зажгла, едва к избушке подступили сумерки.

– Ну, доставай чего принесла, – Агафья указала рукой на стол и присела на лавку.

Аннушка схватила мешок и вытащила из него рубаху, платок и золотой перстень.

– А перстенек-то к чему? Уж не мне ли подарок? – усмехнулась Агафья, колко сверкнув глазами.

Гостья, помявшись, ответила:

– Хочу, чтобы вы и на него чары навели. А я это кольцо Василию бы подарила, пусть еще крепче ко мне прикипит!

Старуха снова расхохоталась своим скрипучим ядовитым смехом:

– Прикипеть-то прикипит, да только не любовь ведь это будет! Да и он тебе быстро постылым станет. Гляди, есть еще время передумать!

– Нет, – свела брови Аннушка, – не отступлюсь я.

– Будь по-твоему! – Агафья зло сверкнула глазами и придвинула к себе рубаху, принесенную Аннушкой.

Полоснув ножом, старуха отхватила кусок ткани от Аннушкиного подола. Затем то же самое проделала с ее платком. От рубахи же Агафья аккуратно отрезала тонкую полоску.

– Отнесешь рубаху на место, откуда взяла, да так, чтобы и комар носа не подточил. Пусть хозяин наденет ее добровольно.

Из полосок рубахи да Аннушкиного подола старуха ловко свернула маленькую куколку, нарисовала горелой лучиной глаза-точки, нос да рот, обернула куколку куском Аннушкиного платка и отложила в сторону. После взялась и за перстень. Что уж Агафья с ним творила – Аннушка не поняла, что над ним шептала – не расслышала: дрема навалилась, сковала тугой пеленой.

Ближе к полуночи толкнула старуха Аннушку:

– Вставай, девка. Пора нам!

– А куда? – сонно спросила Аннушка.

– Ты дорогу-то не закудыкивай! – прикрикнула бабка Агафья. – Сказано – пошли! Аль передумала?

– Нет-нет, я иду! – засуетилась Аннушка, испугавшись, что старуха рассердится и прогонит.

Шли недолго. Луна, повиснув над головами, нехотя плыла следом.

– Ну, пришли, – Агафья насмешливо поглядела на оробевшую девушку. – Вот и погост.

– Зачем мы здесь? – шепотом спросила Аннушка, пугливо озираясь по сторонам.

– А ты думала, черные дела где вершатся? – усмехнулась Агафья. – В последний раз спрошу: не передумала ли? Что взамен готова отдать? Семью не боязно ли потерять?

– Нет, – упрямо ответила Аннушка в который раз. – Что им сделается?

Она надменно вскинула подбородок и пояснила:

– Папенька все равно по-моему сделает. А и рассердится, так после простит!

– Глупая, – безразлично заметила старуха, – глупая и злая. Ну, да другие ко мне не ходят.

Старуха быстро зашагала по едва заметной узкой тропке, вьющейся среди покосившихся крестов. Аннушка поспешила за Агафьей, удивленно подумав: «Что она тут ищет?» Отшельница остановилась у одной из могил, всмотрелась в крест и, удовлетворенно кивнув, пробормотала: «Вот и пришли!»