Эгоистка - стр. 29

– Спасибо, – прошептала она достаточно громко, чтобы я услышала, и в моей груди снова зародился странный трепет.

Следующие несколько недель не были адом, но они были очень близки к этому.

Единственным спасением было то, что я работала шесть дней в неделю, плюс брала сверхурочные часы, где только могла, так что это означало, что я немного отдохнула от звуков моей красивой, талантливой, решительной дочери, играющей на своём тамбурине в любое время суток.

Она любила эту чёртову штуку. Обожала. Если бы я позволила ей, она бы, наверное, спала с ним, как с плюшевым мишкой.

До школы она играла на своём бубне, после школы играла на своём бубне, а когда наступало время сна, было трудно заставить её отказаться от этой чёртовой штуки.

Всё в моей жизни происходило в такт бубну: мытьё посуды стало упражнением в ритме, я подметала, швабрила и убирала в такт постоянно звучащей тинтиннабуляции, и даже сходить в туалет стало музыкальным номером.

Конечно, работа в дополнительное время означала, что я на один день в неделю меньше буду заниматься всеми остальными вещами, о которых я должна была заботиться в своей жизни.

Случайные вечера с Эшли сокращались по мере того, как усталость и обязанности начинали брать верх.

Спасением было то, что Джон Стивенсон с энтузиазмом согласился, чтобы Блэр играла на тамбурине на их концерте, поэтому она проводила больше времени в студии, занимаясь и даже выступая с оркестром Stivenson Family Jug Band.

Артур договорился, чтобы в эти дни он забирал девочек из школы и проводил «официальные» уроки игры на гитаре с Леоной, пока Блэр репетировала, а это означало, что я могла взять несколько дополнительных часов то тут, то там.

В какой-то степени я гордилась тем, как хорошо скрывала стресс, через который проходила.

Это давало мне чувство уверенности в себе, несмотря на то, что я во многом полагалась на помощь других людей.

Но каждый час работы приближал меня к званию мамы года в категории «Обеспечение предметов первой необходимости и рождественских подарков без обращения за помощью к своему бывшему».

Это было уже кое-что.

Но иллюзия, что я хорошо справлялась со всем этим, рухнула в субботу вечером после работы.

Эшли сказала, что Стивенсоны хотят, чтобы Блэр выступила с ними на каком-то общественном мероприятии, а девочки хотели после этого устроить ночёвку, и не буду ли я возражать, если они будут ночевать у Артура, чтобы Леона могла почувствовать, что её комната – это её комната?

И это имело смысл, так что я, конечно, согласилась. Когда я вернулась домой с работы, Дани сидел у меня на пороге.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, захлопывая дверь машины.

– Принёс тебе еду.

Рядом с ним на ступеньке стояли две большие сумки. Я посмотрела на них, потом на него и подняла брови.

– Зачем?

– Потому что тебе нужна ночь для себя, – сказал он. – Вот почему Эшли решила, что у девочек будет ночёвка. Она знает, что ты вкалываешь как проклятая, но никогда не попросишь перерыва. Поэтому она решила, что у тебя будет перерыв, а я сказал, что принесу для тебя ужин.

Я посмотрела на переполненные сумки, проходя мимо него, чтобы отпереть дверь.

– Как ты думаешь, сколько я ем?

Он последовал за мной в дом, застряв, когда я остановилась, чтобы положить свою сумку и снять рабочие ботинки.