Его пленница - стр. 12
И вот я снова чувствую это. Выныриваю с глубоким вдохом, ощущая, как ледяные капли стекают по шее под одежду.
Волосы мокрые. По лицу и по шее стекает вода. Платье на груди тоже промокло. Меня крупно знобит.
А ещё тошнит и кружит. Картинка словно запаздывает и бесконечно сменяет фильтры.
– Ты меня слышишь? – режет перепонки грубый мужской голос. – Ответь!
– Слышу, – отвечаю хрипло и пытаюсь убрать его руки от своего лица. – Не… не трогай меня.
А у самой зуб на зуб не попадает – так трясёт. Кончики пальцев онемели, губы почти не чувствую.
И вообще не до него. Плохо мне.
– Что случилось с тобой? Посмотри на меня, – никак не отстаёт мужчина.
Голос Албаева, а это именно его голос, звучит требовательно и раздражённо. В реальность вплыть получается с трудом, но состояние всё же позволяет оценить происходящее.
Албаев сидит на полу, подогнув колени, и держит меня на руках под плечи. Рядом валяется пустой литровый пластиковый кувшин. Кажется, я потеряла сознание, а этот *** решил оказать мне первую помощь, окатив водой.
Но лучше так, чем искусственное дыхание.
Однако, я понимаю, что я нихрена не в порядке. Совсем.
Голова кружится сильно. В глазах двоится. Картинка совсем нечёткая. Горло потягивает, как перед рвотными спазмами.
– Не знаю… – хриплю и закашливаюсь. – Просто стало плохо. Резко.
Сознание снова становится вязким. Я вроде бы ещё здесь, но голоса слышу, словно через толщу воды.
– Самир Русланович, что случилось? – слышу встревоженный голос Азизы. – Я вышла буквально на десять минут. С ней всё было хорошо!
– Не знаю, я вошёл, а она свалилась. Она ела сегодня?
– Да. Мы вот недавно ещё чай пили вместе. Только Диана не допила, оставила на потом, когда мы ушли в прачечную. Вот я в уборную отлучилась, а она сказала как раз подождёт, пока чай допьёт свой.
– Чай, говоришь…
– Ой, мамочки! Вы же не думаете…
– Азиза, принеси-ка мне из бара бутылку виски.
– Хорошо, Самир Русланович.
– Отличный момент, чтобы выпить, – не удерживаюсь я от сарказма, но ввиду моего состояния звучит смазано как-то. Язык заплетается и словно прилипает к нёбу.
– Её, похоже, отравили, а она ещё и шутит, – цокает мужчина. – Ну и баба.
На оскорбительный ответ меня уже не хватает, так как Албаев встаёт вместе со мной, и я совсем теряю устойчивость.
– Давай-ка ты сейчас всё вывернешь, что выпила, девочка, – подтаскивает меня к раковине и наклоняет, сгребая в кулак мои волосы.
– Ещё чего…
– Давай, сказал. Чай, думаю, у тебя с подарком был.
Тошнота и правда подкатывает, но я упираюсь руками в раковину, насколько хватает сил. Ещё чего – блевать при Албаеве.
– Как скажешь, – звучит в ответ отрывистое, а потом он подхватывает меня одной рукой под грудью, переклоняя через локоть, и ею же пальцами сжимает скулы, а потом заталкивает мне своих два пальца в глотку.
Я даже не успеваю возмутиться. Дёргаюсь в его руках, но организм решает вне моей воли воспользоваться помощью. Желудок, словно от удара, сжимается в болезненном спазме, реагируя на давление на корень языка, и меня выворачивает.
Потом ещё раз, и ещё. И даже когда уже становится нечем, спазмы продолжают сдавливать все мои внутренности.
– Отпусти меня на хрен, – пытаюсь вырваться из лап Албаева, но он держит крепко.
– Обязательно, – шипит в ответ, а потом разворачивает меня к себе и снова давит на скулы, вынуждая открыть рот. – Азиза, давай бутылку.