Егерь - стр. 60
Долго же он не затрагивал темы ночных кошмаров… А она все ждала: ну когда, когда же он сломается и проявит свойственное всем людям любопытство?
— Извини, если из-за меня ты сегодня не выспался. — Роден включила кофемашину.
— Ну что ты… — Зафир откусил кусок и даже закрыл глаза, демонстрируя удовольствие от завтрака. — Ты едва не пришибла меня своими молниями в приступе горячки, но об этом не стоит беспокоиться.
— Я уже извинилась перед тобой. Мне еще раз извиниться?
— Не стоит. — Он пожал плечами и откусил еще кусок. — Правда, ночную рубашку или пижаму я тебе все же куплю. А может, даже несколько…
— Я сплю голой, — напомнила Роден и взяла кружку с кофе в руки, вдыхая аромат напитка.
— Сахар на столешнице слева от тебя.
— Спасибо! — Она потянулась к сахарнице.
— В моем доме тебе лучше спать одетой.
Роден замерла с ложкой сахара в руке.
— Боишься не выдержать напряжения? — спросила она.
— Боюсь, что поддамся на твои провокации.
Суирянка размешала сахар и глотнула кофе.
— Правила игры я озвучила. — Она достала елотку и прикурила от пальца. — Хочешь — играй, не хочешь — не играй.
Она подошла к столу, выбрала булочку и вгрызлась в теплый край.
— Елотка — твой неизменный спутник по жизни. — Зафир пригубил кофе. — Иногда мне кажется, что ты дышишь реже, чем куришь.
— Не буду курить — начну пить, — пожала плечами Роден, пережевывая и откусывая новый кусок. — Вкусно! Давно их привезли?
— Кого?
— Булочки! Теплые еще!
— Тесто я ночью замесил. А испек утром.
Роден едва не подавилась. Сглотнув крупный кусок, она вернулась к кружке с кофе и запила удивление.
— Да неужели! — воскликнул Темный. — Один-ноль в мою пользу!
— Согласна. — Она кивнула. — Трюк удался.
— Было вкусно?
— Очень! Спасибо! — Она затянулась и повернулась к нему лицом. — Так ты, значит, еще и пекарь?
— У меня много талантов.
— В этом ты прав.
— Благодарю. — Он прижал ладонь к груди и скромно поклонился. — На обед я приготовлю для тебя мясо в пряном олманском соусе.
Роден улыбнулась.
— То есть булочки ты все-таки испек для меня.
— Безусловно. — Он глотнул кофе. — Для себя я пеку крайне редко. Гости у меня бывают еще реже, так что… — он хмыкнул, — наслаждайся!
Не может быть… Не может быть, чтобы он всерьез начал подкатывать к ней. Одно дело почву прощупать, наживку закинуть и ждать. И совсем другое — знать условия и принять вызов.
Роден как-то странно почувствовала себя… Откуда ни возьмись появилось достоинство. Как будто она достойна того, чтобы мужчина приготовил для нее обед и испек булочки поутру. Никогда раньше она этого достоинства в себе не замечала. Возможно, потому, что никогда раньше никто ничего подобного для нее не делал.
Она смотрела на Темного, сжимая в руке кружку с кофе. Елотка дымилась где-то в стороне. Стоило скинуть пепел, но олманец, сидящий за столом напротив, приковывал ее взгляд к себе.
Он встал, подошел к ней, забрал из пальцев елотку и бросил ее в свою кружку с кофе.
Роден не двигалась. Зафир склонился к ее лицу, встречая серо-зеленый взгляд, внимательно изучающий его самого. Пространство вокруг исказилось. Очертания кухни померкли. Краски смазались, сливаясь друг с другом в непонятное месиво из грязных цветов. Тьма вокруг Роден начала расползаться, втягивая их в себя и пожирая. Эта Тьма коснулась оболочки Зафира и поползла по ней, проникая щупальцами внутрь и тут же пряча их. И в этой Тьме, глядящей на него со всех сторон, ярким Светом светился силуэт самой Роден. Этот свет источала ее тонкая полупрозрачная кожа.