Единственная для принца. Книга 3 - стр. 32
«Может, стоило ещё вчера выйти из своей комнаты и попробовать пройтись тут?» – прогулочным шагом, очень неспешно Зиад продолжал свой путь по загибающемся коридору к другому крылу. Туда, где была картинная галерея. Записку он Раде написал, но помня о том, что её легко могут достать и из кармана, и из-за обшлага, не спрашивая его позволения, сделал её похожей скорее на заметку для себя самого: «Десятый день. Решения нет».
Бумажка лежала в кармане рядом с носовым платком. Но Зиад ещё не принял решение, как её оставлять в условленном месте. И получится ли вообще. Решение было зыбким – ориентироваться на месте. Да и сама записка ему не нравилась – тусклая, пресная, совсем не передающая его чувств, желаний, его волнений за свою Рада-сть, за свою девочку.
Ему хотелось, чтобы она знала, что он сильно скучает, тревожится, переживает. Хотелось подробно описать, как добрался на место, что это было удивительно быстро, что его сразу же провели на аудиенцию к королю. Ещё хотелось заклинать её ни в коем случае сюда возвращаться. Хотелось написать о том, какие чудовища её ближайшие родственники, и как он рад, что они встретились, и что он её никогда не отпустит, пока в этом мире живут вот эти люди – король Юзеппи и его сыновья. И ещё много чего хотелось бы написать, но... Даже эта записка, найди её сейчас кто угодно, затянет петлю на его шее.
Поэтому он шёл степенно, как подобает господину послу, знающему себе цену и не чувствующему за собой грехов. С любопытством рассматривал всё вокруг и наполнял себя уверенностью – представлял, что всё уже позади, он преодолел все препятствия и наслаждается победой, торжествует и наслаждается удовольствием от хорошо сделанной работы.
В галерею вошёл также неспешно. Вальяжно переходил от картины к картине, всей душой желая одним рывком оказаться у той, что висела в дальнем углу – у самой длинной, которой можно было бы застелить длинный коридор. Но не успел и до середины добраться, как в галерее появилась маркиза Инвиато со своим привычно робким видом.
– Добрый день, господин посол, – тихо, почти не разборчиво пробормотала она и присела в вежливом книксене, пряча робкий взгляд.
– Добрый, госпожа Инвиато! Вы тоже любите искусство? – улыбнулся в ответ.
Всё так же неспешно подошёл, положил руку девушки к себе на сгиб локтя и направился прогулочным шагом к той самой заветной, самой длинной, картине.
Она зашептала едва слышно, почти не размыкая губ, и глядя не на него, а картины на стенах:
– О каком поединке, князь, вы спрашивали?
Пришлось шипеть в ответ то, о чем проговорился второй принц и что вот уже несколько дней не давало покоя.
– Я не знаю ничего про поединки, князь, – напряженно слушавшая его Перла меж тем держала правильное направление к дальнему углу галереи, – но постараюсь узнать. А сейчас скажите – вы хотите искать нишу сейчас?
Зиад не сдержал нервного:
– Я хочу хоть какую-то весточку оставить. Приготовил записку.
– Не стоит, – веско уронила Перла, замирая у левого края самой длинной картины и всматриваясь в лица изображенных чад самого многодетного в истории Оландезии короля, а носком туфельки прощупывая стену под драпировками в поисках ниши. – Уж лучше обронить платок с личной монограммой.
Зиад представил, как одинокий кусочек шёлка будет ярко белеть под картиной, отмечая место наибольшего их интереса и только качнул головой – нет. Но спасительная мысль мелькнула и тут же нашла воплощение – он стал настойчиво дёргать пуговицу на рукаве: его семейный герб будет для Рады так же информативен, как и его короткая записка, а вот у стражников подозрения вызовет куда меньше.