Джемма - стр. 4
Глава 3. Илария
Если бы Джемма не знала, что эта жуткая квадратная спина принадлежит их штатному психотерапевту, то она никогда бы не поверила, что такое тело может быть женским. Даже мужским – вряд ли, ну, если только этот мужчина рожден гиппопотамихой. Огромные, не широкие, а именно огромные жирные плечи нависали над столом, их свинцовая тяжесть была, похоже настолько неподъемной, что спина Иларии с ней не справлялась, выгибалась мощной дугой. Сутулость женщины была настолько сильной, что из-за опущенной вниз, неожиданно маленькой, очень коротко стриженной головы, был виден горб, возвышающийся над затылком. Джемма всегда чувствовала себя раздавленной, распластанной, как лягушка в восковой ванночке перед этим страшным туловом, а мутноватый взгляд узких змеиных глаз пришпиливал ее к стенке, на которую она опиралась похолодевшей от страха спиной, не хуже булавок. Сегодня был последний сеанс, Илария ее и так выпотрошила, как ту вспоротую лягушку, и все, что Джемма ей выложила, было аккуратно записано в тонкую тетрадь с жесткой, стального цвета обложкой убористым мужским почерком – психотерапевт компьютеров не любила. Сегодня ее взгляд уже не был таким пронизывающим, все, что хотела, она узнала, сделала выводы, а Джемма уже почти не помнила, что она ей говорила.
– Ты, детка, относишься к тем немногим, кто не успокоится никогда. Нет такого инструмента, который бы заставил тебя жить в нашем мире спокойно и радостно, трудиться на благо Матерей, прожить назначенное, оставив о себе добрую память. Я это подозревала давно, теперь я это поняла окончательно.
Илария встала, вернее то, как она выросла над столом огромной черной горой назвать вставанием было сложно. Она вспучилась, надулась страшным пузырем над столом, и сейчас стала похожа на уродливого снеговика, которому скатали два невероятных размеров снежных кома, а на третьем, который должен был означать голову, устали, кое – как слепили неровно и грязно и влепили сверху. Джемма вжалась в стену, чувствуя, как ледяной пластик превращает ее в мумию, зажмурилась и замерла, ожидая приговор.
– С такими, как ты сложно. Они мешают, детка. От вас ведь нужно немного – работа и яйцеклетка, а ты не можешь дать качественно ни того, ни другого. И работаешь ты без огонька, и наследственность у тебя сомнительная. Потом девочки, зарожденные из твоего материала тоже будут с дефектом. А это вредит фирме.
Джемма видела, что Илария уже не стесняется, говорит прямо, и это было плохим признаком, она даже боялась думать, каким…
– Я ничего плохого не делала. Я просто люблю смотреть на закат…
Илария вздохнула, полистала тетрадь, ткнула корявым толстым пальцем в какую-то строчку, прозудела, как осенняя муха
– И запах Заката рождает в моем животе сладость и томление… Твои слова?
Джемма не помнила… Нет, то, что сейчас прочитала мерзкая тетка было правдой. Но чтобы она это ей сказала!!! Это просто глупость. Этого не может быть!
– Я … не знаю…
– Твои! Твои, детка! Закат уже забрал у нас пару – тройку таких, как ты. Этого допускать нельзя. Потеря генного материала, который является главной ценностью Матерей, утечка его на сторону – беда, которую я должна предотвратить. Это моя главная работа. Я же здесь тоже не зря хлеб ем… Поэтому!
Илария переместила свое тулово к старинному дубовому буфету, у нее в кабинете вся мебель была такой, достала тоненькую фарфоровую чашку, которая почти полностью утонула в ее лапе, подумала, вытащила вторую.