Джемма - стр. 3
В первой линии инкубировались эмбрионы сразу после оплодотворения, с ними было немного проблем, надо было только отобрать брак, скинув его в контейнер. Здесь Джемма работала легко, в этих округлых образованиях, даже при разглядывании в мощный микроскоп еще нельзя было найти человека, надо было только быстро и ловко работать пинцетом с жутковато изогнутыми острыми браншами, стараясь сжать их посильнее, чтобы у эмбрионов не осталось даже маленького шанса.
Хуже было в последних линиях. Там отбраковывались пяти, шести, а иногда и семимесячные – уже почти младенцы. Джемма каждый раз с трудом брала себя в руки, подносила шаблон к ячейке, и облегченно вздыхала, когда содержимое совпадало с эталоном. А вот если нет…
Тогда, с ужасом отводя глаза, чтобы не видеть судорог объектов, Джемма отключала системы обеспечения и смотрела в сторону, считая до двадцати. И потом, так же стараясь не смотреть, укладывала еще теплые тельца в длинные, похожие на гробики контейнеры, нажимала на удлиненные, как фасолины кнопки, и ждала. Мысль о том, что мощное давление творит с содержимым, так и лезла в ее горящий мозг, и когда процедура была закончена, Джемма дрожащими пальцами нащупывала таблетку антипамяти, с облегчением ощущая, как мягкий ластик стирает образы в ее голове.
– Нервная ты больно. Их тут тысячами расплющило, может быть для них это и неплохо.
Йолана шустро укладывала контейнеры в здоровенную тележку, она работала в блоке утилизации уже очень много лет, и в ее сморщенном, как печеное яблоко лице не отражалось никаких эмоций. Когда-то стройное тело стало угловатым, как старая этажерка, костлявые бедра, обтянутые брюками темно-серого костюма при движении напоминали костыли, но осанка гордая, как у королевы крови, осталась. Она была, когда-то лучшей из вновь рожденных. Шикарная брюнетка, высокая и тонкая в талии, как оса, с нежной фарфоровой кожей – таких было мало и таких разбирали сразу. Во многих ареалах, особенно в южных ценили такую красоту и Матери брали немалые деньги за таких девушек. А Йолана осталась. Уж слишком острым был ее язык, слишком независимым ум, слишком свободолюбивой натура. Рафаэлла молча следила за “этим моральным уродцем”, а потом отправила ее в вечную ссылку, и там, в свинцовых подземных коридорах утилизатора женщина и состарилась. Всем она была хороша, но у нее не было этого – бессмертия и вечной молодости.
– Почему неплохо?
– Так все не соответствующие эталону случайно и по ошибке выжившие остаются здесь пахать. Рабски пахать, как ты или я. Вечно пахать. У нас нет жизни, да, впрочем, нас тоже нет. Мы тени. Уроды, потому что.
Джемма подошла к сияющей стальной пластине, отделяющей первую линию от второй, внимательно посмотрела на свое отражение. Она не видела тех, кто соответствовал эталону взрослыми. Они жили за рекой, за тем самым сосновым бором. где она по воровски встречала рассвет, там, на холме виднелось шикарное здание, похожее на дворец, и туда им не было ходу. Но, маленькая куколка, отражающаяся в пластине уродом не была. Хотя, эталоном, видимо, тоже…
– А они куда уходят? Там есть жизнь?
Йолана вздрогнула, по тощей спине пробежала судорога, как у старой кошки, которую замучили блохи, и, глянув напуганной мышью, она быстро покатила свою телегу к воротам. И по жалко трясущейся голове старухи Джемма поняла – вопрос она задала плохой.