Двое на острове - стр. 16
Кораблев тоже сидел на своем месте и мы нетерпеливо ждали ее решения. Хотя, судя по спокойствию одноклассника ему абсолютно наплевать и на решение химички, и на поездку. Вообще на все. Полное безразличие во взгляде. Направо толкнуть – направо пойдет. Налево толкнуть – налево пойдет. Пинка под зад дать – вперед двинется. Ну как таким можно быть?
Злобно сверлю его затылок, как будто это не я у него списала, подставив, а совсем наоборот.
- Сплошное разочарование, глядя на эти работы, - наконец изрекла она, отбросив тетради в стороны. - Впрочем содержание на пять, ничего другого я от тебя, Мирон, и не ожидала. А вот все остальное… Словно плевок в лицо учителю. Или думали, не увижу? Серебрякова, хоть бы немного изменила, допустила ошибку. За пару дней в отличницу по химии решила превратиться? Ну-ну.
Кораблев молчал, а я боялась еще больше все испортить. И тоже молчала, понурив голову. Для вида, конечно, сдалась мне эта химия…
Но в душе неприязнь волной поднялась. Он значит «Мирон», а я – «Серебрякова». Вот так, да?
- Я, конечно, знаю, что ты о своих оценках не особо переживаешь. И все в твоей жизни будет устроено расчудесным образом, - продолжала бить по больному учитель, глядя на меня. Я сжала зубы, но промолчала. В горле горько запершило от ее слов. – Жаль, что в твоей голове так и останется пусто.
Я просто смотрела на нее, выпрямив спину, веки жгло от вот-вот готовых появиться нару слез.
- Но больше всего меня разочаровало, что и понятие порядочности для тебя напрочь отсутствует. Тебе абсолютно наплевать, что двойку я могла поставить не тебе, а Мирону, если бы не узнала за это время настоящий уровень его знаний. Или просто наказать из вредности. Вот как сейчас. Ты даже об этом не подумала. Хорошо шагаешь по головам. – Она окинула меня взглядом полным брезгливости и осуждения. Словно я человека убила, а не домашку списала.
Я не выдержала и резко поднялась.
- Маргарита Ивановна!
- Тебе есть что сказать? – тонкая бровь изогнулась. В голосе издевка.
- Вы не имеете права, - еле слышно проговорила я твердым голосом.
Специально понизила тон, как делал это мой отец. Чем тише он говорит, тем сильнее слышна его ярость. Тем быстрее замолкают окружающие.
- Да что ты? Серебрякова, а ты невероятно наглая.
Учитель смотрела на меня снисходительно, отчего я завелась еще сильнее. Кораблев оглянулась с озабоченным взглядом, словно не веря, что я действительно пререкаюсь с учителем.
И я не удержалась.
– У меня неплохая фамилия, не так ли? - ядовитая улыбка расползается по лицу. Гаденько так, предупреждающе, но меня уже не остановить. Катализатором стало то, что она унизила меня на глазах у одноклассника, человека, которого я не очень выношу. – Отец вышвырнет вас в два счета. Ведь, в конце концов, вы всего лишь учитель. Таких много. Тогда, как наша семья вашу школу чуть ли не содержит. Таких нет.
Она ни капли не испугалась, даже не смутилась. Хмыкнула, покачав головой, и бросила мне тетрадку. Зато Кораблев челюсть уронил на парту, настолько ошалел от моей наглости (я называю это смелостью).
- Не трудись, милая, это и так мой последний год. Но, кажется, в моей власти отменить твой призрачный билет к океану. Ты его абсолютно не заслуживаешь.
- Это не вам решать! Как же вы надоели все! Оставьте меня в покое! – сорвалась я, и схватившись за свой учебник, принялась запихивать его и письменные принадлежности в рюкзак, еле удерживая слезы. Уйти отсюда, вот что нужно сделать!