Духовка Сильвии Плат. Дилогия - стр. 36

Я устраиваюсь на ступенчатых сиденьях возле тренера, который наблюдает за играющими, время от времени вскакивая и крича на них. Начинаю писать черновой вариант сочинения по «Гамлету». Иногда поглядываю на ребят из команды. Мне нравится смотреть, как они бегают по площадке, передавая друг другу мяч и закидывая его в корзину. Просто потому, что кажется, будто я бегаю вместе с ними. И только по дороге домой я понимаю, что это невозможно. Причина тому – больное сердце, с которым, как говорили врачи, я не доживу и до пятнадцати, но вот мне семнадцать, и я все еще тут.

Баскетбольная команда в школе существует сравнительно недолго, около десяти лет. И вот уже на протяжении четырех лет капитан, разыгрывающий защитник и лучший игрок команды, гордо именуемой «Соколы», – мой старый «друг» Кевин Рэм, получивший негласное звание местного Коби Брайанта[13].

Также в составе «Соколов» на позиции атакующего защитника играет и Брэндон Реднер, который из кожи вон лезет, чтобы стать лучшим. На баскетбольной площадке они с Рэмом постоянные соперники, из-за чего команда проиграла несколько игр. Брэндон ни в какую не хочет давать Кевину возможность забить победный мяч. Тренер пытается исправить ситуацию, но у него не выходит.

Я не понимаю, зачем Брэндон пытается стать лучшим игроком. Ему не нужен спорт, чтобы поступить в колледж. У него и так, судя по всему, будет с десяток предложений, включая два университета «Большой тройки»: Принстон и Йель, о которых он так мечтает. Да и в спорте он на порядок ниже Кевина. Ведь скауты[14], приходящие на игры, смотрят именно на Рэма, потому что, как бы плохо он ни учился, в баскетболе он довольно неплох. Настолько неплох, что, вероятно, сразу после школы начнет карьеру в НБА[15] или получит спортивную стипендию и поступит в колледж. Возможно, даже в приличный, если, конечно, подтянет средний балл. Я стараюсь не думать об этом – если бы у меня не было проблем со здоровьем, я бы тоже мог получить такую стипендию.

– Готовишься к прослушиванию? – интересуешься ты, опускаясь на сиденье рядом. Задумавшись, я не заметил, как ты подошла.

– Реднер, передавай! Передавай, черт тебя дери! Да что же это такое? – Тренер вскакивает, подходя ближе к площадке. Он переживает даже за тренировочные игры так сильно, что иногда я всерьез начинаю беспокоиться о его здоровье.

– С чего бы это?

– Оно разве не сегодня? – удивляешься ты.

– Да, кажется, – отвечаю я нарочито неуверенно, хотя точно знаю, что сегодня, – я отметил этот день в календаре.

Ты вопросительно поднимаешь брови.

– Я не пойду, – говорю я, опуская взгляд в книгу. Пытаюсь сосредоточиться на чтении первой попавшейся строчки: «Век расшатался – и скверней всего, что я рожден восстановить его!»[16]