Дубль Два. Часть вторая - стр. 29
Руки мои соскользнули с плеч Энджи, потянув вслед за собой к земле. Дед мгновенно оказался рядом, поддержав.
– Вот об этом я и говорил, когда про меру-то толковал. Всё вам неймётся, молодым, – бубнил он недовольно, но во взгляде сквозила тревога. Настоящая.
– Чего? – спросил у него я, отступая к лавке. Сидя было как-то спокойнее.
– Того! Из тех, кто таким умением владели, в своём уме мало кто оставался. Начинаешь жалеть всех вокруг – и не замечаешь, как у самого сердце истирается в труху. А ещё озлоблялись многие, тоже бывало. Помогаешь, мол, всем подряд – а дерьма в мире меньше не становится. Во всём мера нужна, Аспид. То, что девочке помог – молодец. Больно на неё смотреть было, почернела вся. Но не части́ с этим.
– Спасибо за науку, Хранитель, – кивнул я. Голова тоже вроде бы в весе прибавила, как и ладони.
– Обращайтесь, у меня этого добра – сады! – самодовольно хмыкнул он в ответ.
«Начинаешь жалеть» он сказал? Значит, был одним из тех немногих, кто остался в своём уме. Относительно. Стало быть, можно научиться и этому.
До машины шли с Линой под руку, молча. Дед ушёл с Алиской, которая заметно напрягалась, чтоб не перейти на бег.
– А ты как пережил смерть родных? – тихонько спросила Энджи. А у меня всё не выходило привыкнуть к её новой причёске – совсем другой казалась. Бывает же так.
– Никак, – пожал я плечами. И пояснил, заметив распахнутые голубые глаза, – С простыми земными делами, вроде могил и наследства, разобрался, а вот пережить – не пережил. Меня Хранитель подмосковный из петли, считай, вынул.
Маленькая ладонь с холодными пальчиками погладила мой локоть, сочувствуя и будто стараясь поддержать. Но, как ни странно, боль и вправду притупилась. Наверное, потому, что вместе с тем, что удалось забрать у Лины, Ярь спалила и часть того, своего, что было во мне.
– А потом закрутилась такая канитель – как-то некогда стало себя жалеть. Сестра с Павликом появились – их не в пример жальче было. И вообще – мужик я или где? – я попробовал состроить такое же альфа-самодовольное лицо, какое было у Сергия утром в отеле.
Лина чуть улыбнулась. Видимо, крокодил Данди из меня вышел очень средненький. А потом привстала на носочки и поцеловала меня в губы. Тихонько прошептав: «Спасибо!».
Дорога за Бежецком была так себе. Будь мы на Ниве – пришлось бы худо, пожалуй. Шведский же флагман катил, будто на воздушной подушке, спасая от тряски и качки. Пять часов до финишной точки прошли почти незаметно – Павлик ел на ходу, до ветру никто не просился. На объездной вокруг Череповца в двух местах стояли кордоны гаишников, по две машины, с лениво прогуливавшимися рядом автоматчиками в брониках и шлемах. Но на нас они не обратили никакого внимания. Я удивился было, а когда заметил, как пузатый блюститель собрался прямо на наших глазах оросить обочину, понял – они нас просто не видели.
– Научишь так же глаза отводить? – спросил я у Осины, снова найдя ту точку на сфере, через которую выходил с ним на прямую связь.
– Уже умеешь, ничего сложного, – отозвался Ося тут же. – Только пока на одного-двоих максимум работать будет. Чтобы пузырь больше получился – тренироваться надо дольше.
Видимо, он имел в виду ту сферу-ауру. Да, термины «шар», «коло» и уж тем более «пузырь» проигрывали по торжественности, конечно.