Друзья и Недруги - стр. 1

Константин Крылов

18.10.1967 – 12.05.2020

© Издательство «Чёрная Сотня»

© Издательство книжной лавки «Листва»

© Нижний Новгород, сентябрь 2022

Друзья

Солженицын. Гроссмейстер

Немцов. Обаятельный грубиян

Кизюков. Памяти друга

Николай II. О «Николае кровавом»

Розанов. Первый русский мыслитель

Цымбурский. Гений

Шафаревич. Филалет

Ильин. Жизнь Ивана Ильина

Недруги

Ельцин. ЕБН

Доренко. Телекиллер

Евтушенко. Образец чистого советизма

Грозный. Кто прошлое помянет, тому глаз вон

Искандер. Мыслящий удав

Бжезинский. Ястреб

Малашенко. Создатель НТВ

Пайпс. Главный по России

В этом сборнике – 16 статей, написанных Константином Крыловым в разное время, по разным поводам, в разном настроении и про очень разных людей. Есть всё, – от задумчивой аналитики до яростных памфлетов, – но в большинстве текстов нет однозначной оценки персонажа. Крылов, как и всегда, вдумчив, дотошен и стремится к объективности даже при явных симпатиях или антипатиях. Даже отъявленную сволочь он способен понять, пожалеть и отыскать в ней светлые стороны.

Нам было трудно категорично и однозначно записывать героев в друзей или недругов. Пока не началась война. Хорошо это или плохо – война всё упрощает. Человек либо трус, либо храбрый. Либо на нём тактические знаки белого цвета, либо жёлтого. Либо он друг, либо недруг. Наша нация воюет, и всё многообразие людей неумолимо делится на эти две категории.

Прозорливый автор словно заставил нас дождаться 24 февраля 2022 года, чтобы в его сборнике всё встало на свои места. В финале сколь угодно всеобъемлющего и объективного анализа наконец-то стал уместен приговор: наш или не наш. Герои спарены по смежным признакам, один +, второй —, иные пары удивили даже нас самих. Тем не менее получилось отличное пособие, как отличать своих от чужих – актуальное в наше непростое, но великое время.

Приятного чтения!

Андрей Никитин,

литературный редактор

Август, 2022 год

Умер Александр Исаевич Солженицын. По словам родных, причиной смерти стала острая сердечная недостаточность.

Всякая смерть трагична, но в неравной мере. Долгий век покойного, полный трудов и свершений, примиряет с потерей. Такая кончина более своевременна, нежели гибель на взлёте надежд. Смерть Гёте – трагедия, но это всё-таки не смерть Пушкина.

Есть, впрочем, и другая своевременность – когда говорят «умер вовремя». Переживать свой век нехорошо, а то и опасно: можно дожить до чего-то страшного. Старый аристократ, тихо прощающийся с жизнью на шёлковых перинах, когда за окном неистовствуют революционные толпы, – умирает вовремя.

Но есть и третий смысл. Для некоторых людей смерть является не концом всего, а этапом дела, которым они занимались всю жизнь и которое продолжится после них. Или даже начнётся – бывают и такие дела, которые можно начать только ценой жизни. Сократ, например, создал философию, и как науку, и как образ жизни, – и как раз поэтому выпил цикуту. Хотя и в менее драматичных случаях люди закладываются на смерть, имеют её в виду. Например, свидетель эпохи, понимающий, что некоторые вещи вызовут доверие только в том случае, если за ними не будет стоять личный интерес, – и потому откладывающий публикацию мемуаров на посмертие. Или даже ответственный отец семейства, думающий о том, оставить ли квартиру дочке или внуку: «Меня не будет, а Варька моя дурная, пропишет хахаля… Или всё-таки Варьке?»

В этом последнем смысле смерть Солженицына «своевременна». На его фигуре, пока он был жив, почивало негласное табу. Его политическая линия в отношении постсоветской власти отличалась нечёткостью, Ельцина он не любил, Путина хвалил как-то очень вымученно, а после «Двухсот лет вместе» его зафиксировали как криптоантисемита, а такое не прощают. Не знаю пока, пришёл ли какой-нибудь «путин» к гробу, – но думаю, что не придёт.

Теперь, когда он мёртв, начнётся раздел наследия.

«Архипелаг ГУЛАГ» отойдёт записным либералам, ошибки и передёргивания в нём – которых там уйма – пойдут на корм прокоммунистическим историкам и литераторам. «Красным колесом», скорее всего, придавят всякий интерес умствующей публики к Февралю – «А вот у Солженицына прочитайте, там написано… Что, не можете осилить? Хе-хе». Разумеется, не останутся без внимания и солженицыновские идеи – они отлично сгодятся в текущей полемике. «Раскаяние и самоограничение», например, будут русскому народу ещё долго-долго икаться. Зато «Двести лет вместе» могут послужить неплохим образцом для построения правильного взгляда на исторические отношения русского народа с прочими насельниками государства Российского. «Один день Иван Денисовича» войдёт в хрестоматии. Известную речь перед американским истеблишментом одни будут закапывать под ковёр, другие – потрясать ею. И, конечно же, чучело Солженицына займёт своё место на полке фигур, «целившихся в коммунизм, а попавших в Россию».